Спасена ли твоя душа?
Встроить эту Библию на свой сайт
Библия
Стихи в тему
Поиск по Библии


Варианты перевода Библии
(рус)   Синодальный  Современный

    Перевод РБО. Радостная Весть new

(eng)   King James  American Standard

(укр)   Український переклад І. Огієнка new

Режим Bilingua (Изучайте английский читая Библию :)



Ветхий Завет

Исторические
Главы:
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
Исход
Главы:
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
Левит
Главы:
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
Числа
Главы:
1
2
3
4
Руфь
Главы:
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
2-я Царств
Главы:
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
3-я Царств
Главы:
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
4-я Царств
Главы:
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
Ездра
Главы:
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
Неемия
Главы:
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
Есфирь
Поучительные
Главы:
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
Иов
Главы:
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
Притчи
Главы:
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
Екклесиаст
Главы:
1
2
3
4
5
6
7
8
Песни Песней
Пророческие
Главы:
1
2
3
4
5
Плач Иеремии
Главы:
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
Даниил
Главы:
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
Осия
Главы:
1
2
3
Иоиль
Главы:
1
2
3
4
5
6
7
8
9
Амос
Глава:
1
Авдий
Главы:
1
2
3
4
Иона
Главы:
1
2
3
4
5
6
7
Михей
Главы:
1
2
3
Наум
Главы:
1
2
3
Аввакум
Главы:
1
2
3
Софония
Главы:
1
2
Аггей
Главы:
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
Захария
Главы:
1
2
3
4
Малахия

Новый Завет

Исторические
Главы:
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
От Марка
Главы:
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
От Луки
Главы:
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
От Иоанна
Главы:
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
Деяния
Поучительные
Главы:
1
2
3
4
5
Иакова
Главы:
1
2
3
4
5
1-е Петра
Главы:
1
2
3
2-е Петра
Главы:
1
2
3
4
5
1-е Иоанна
Глава:
1
2-е Иоанна
Глава:
1
3-е Иоанна
Глава:
1
Иуды
Главы:
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
К Римлянам
Главы:
1
2
3
4
5
6
К Галатам
Главы:
1
2
3
4
5
6
К Ефесянам
Главы:
1
2
3
4
К Колоссянам
Главы:
1
2
3
4
5
6
1-е Тимофею
Главы:
1
2
3
4
2-е Тимофею
Главы:
1
2
3
К Титу
Глава:
1
К Филимону
Главы:
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
К Евреям
Пророческие

   От Иоанна 19

Главы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Тогда Пилат взял Иисуса и велел бить Его.
И воины, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову, и одели Его в багряницу,
и говорили: радуйся, Царь Иудейский! и били Его по ланитам.
Пилат опять вышел и сказал им: вот, я вывожу Его к вам, чтобы вы знали, что я не нахожу в Нем никакой вины.
Тогда вышел Иисус в терновом венце и в багрянице. И сказал им Пилат: се, Человек!
Когда же увидели Его первосвященники и служители, то закричали: распни, распни Его! Пилат говорит им: возьмите Его вы, и распните; ибо я не нахожу в Нем вины.
Иудеи отвечали ему: мы имеем закон, и по закону нашему Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божиим.
Пилат, услышав это слово, больше убоялся.
И опять вошел в преторию и сказал Иисусу: откуда Ты? Но Иисус не дал ему ответа.
Пилат говорит Ему: мне ли не отвечаешь? не знаешь ли, что я имею власть распять Тебя и власть имею отпустить Тебя?
Иисус отвечал: ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше; посему более греха на том, кто предал Меня тебе.
С этого времени Пилат искал отпустить Его. Иудеи же кричали: если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царем, противник кесарю.
Пилат, услышав это слово, вывел вон Иисуса и сел на судилище, на месте, называемом Лифостротон, а по-еврейски Гаввафа.
Тогда была пятница перед Пасхою, и час шестый. И сказал Пилат Иудеям: се, Царь ваш!
Но они закричали: возьми, возьми, распни Его! Пилат говорит им: Царя ли вашего распну? Первосвященники отвечали: нет у нас царя, кроме кесаря.
Тогда наконец он предал Его им на распятие. И взяли Иисуса и повели.
И, неся крест Свой, Он вышел на место, называемое Лобное, по-еврейски Голгофа;
там распяли Его и с Ним двух других, по ту и по другую сторону, а посреди Иисуса.
Пилат же написал и надпись, и поставил на кресте. Написано было: Иисус Назорей, Царь Иудейский.
Эту надпись читали многие из Иудеев, потому что место, где был распят Иисус, было недалеко от города, и написано было по-еврейски, по-гречески, по-римски.
Первосвященники же Иудейские сказали Пилату: не пиши: Царь Иудейский, но что Он говорил: Я Царь Иудейский.
Пилат отвечал: что я написал, то написал.
Воины же, когда распяли Иисуса, взяли одежды Его и разделили на четыре части, каждому воину по части, и хитон; хитон же был не сшитый, а весь тканый сверху.
Итак сказали друг другу: не станем раздирать его, а бросим о нем жребий, чей будет, - да сбудется реченное в Писании: разделили ризы Мои между собою и об одежде Моей бросали жребий. Так поступили воины.
При кресте Иисуса стояли Матерь Его и сестра Матери Его, Мария Клеопова, и Мария Магдалина.
Иисус, увидев Матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит Матери Своей: Жено! се, сын Твой.
Потом говорит ученику: се, Матерь твоя! И с этого времени ученик сей взял Ее к себе.
После того Иисус, зная, что уже все совершилось, да сбудется Писание, говорит: жажду.
Тут стоял сосуд, полный уксуса. Воины, напоив уксусом губку и наложив на иссоп, поднесли к устам Его.
Когда же Иисус вкусил уксуса, сказал: совершилось! И, преклонив главу, предал дух.
Но так как тогда была пятница, то Иудеи, дабы не оставить тел на кресте в субботу, - ибо та суббота была день великий, - просили Пилата, чтобы перебить у них голени и снять их.
Итак пришли воины, и у первого перебили голени, и у другого, распятого с Ним.
Но, придя к Иисусу, как увидели Его уже умершим, не перебили у Него голеней,
но один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода.
И видевший засвидетельствовал, и истинно свидетельство его; он знает, что говорит истину, дабы вы поверили.
Ибо сие произошло, да сбудется Писание: кость Его да не сокрушится.
Также и в другом месте Писание говорит: воззрят на Того, Которого пронзили.
После сего Иосиф из Аримафеи - ученик Иисуса, но тайный из страха от Иудеев, - просил Пилата, чтобы снять тело Иисуса; и Пилат позволил. Он пошел и снял тело Иисуса.
Пришел также и Никодим, - приходивший прежде к Иисусу ночью, - и принес состав из смирны и алоя, литр около ста.
Итак они взяли тело Иисуса и обвили его пеленами с благовониями, как обыкновенно погребают Иудеи.
На том месте, где Он распят, был сад, и в саду гроб новый, в котором еще никто не был положен.
Там положили Иисуса ради пятницы Иудейской, потому что гроб был близко.
* — об авторских правах
Авторские права на русскую аудиоверсию Библии принадлежат Лапкину Игнатию Тихоновичу (Левит, Числа, Второзаконие, Книги Царств, Книги Паралипоменон, Песни Песней) и Российскому Библейскому Обществу (все остальные книги), данная версия была предоставлена сайтом predanie.ru.




Для того, чтобы вести свои заметки вам необходимо зарегистрироваться



Для того, чтобы добавлять свои закладки на страницы Библии вам необходимо зарегистрироваться



Для того, чтобы группировать стихи по своим тегам вам необходимо зарегистрироваться



Для того, чтобы начать читать Библию по плану вам необходимо зарегистрироваться



Главы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Внимание! Приведённые ниже комментарии носят исключительно КОНСУЛЬТАТИВНЫЙ характер. Благодаря имеющимся в них историческим справкам они ВСЕГО-ЛИШЬ ПОМОГАЮТ ПОНЯТЬ написанное в Библии. Комментарии ни в коем случае НЕ должны восприниматься на равне с Писанием!
Комментарии
Баркли
Комментарии
Уильяма МакДональда
Новая Женевская
Учебная Библия
Комментарии (введение) ко всей книге «От Иоанна»
Комментарии к главе 19
ВВЕДЕНИЕ К ЕВАНГЕЛИЮ ОТ ИОАННА
ЕВАНГЕЛИЕ С ОРЛИНОГО ВЗГЛЯДА
Многие христиане считают Евангелие от Иоанна самой драгоценной книгой Нового Завета. Этой книгой больше всего питают они свои умы и сердца и она успокаивает души их. Авторов Евангелий очень часто изображают символически на витражах и в других произведениях в виде четырех зверей, которых автор Откровения видел вокруг престола (Отк. 4,7). В разных местах каждому евангелисту приписывают разный символ, но в большинстве случаев принято считать, что человек - это символ евангелиста Марка, чье Евангелие можно назвать самым незамысловатым, самым простым и самым человечным; лев - символ евангелиста Матфея, потому что он, как никто другой, видел в Иисусе Мессию и льва колена Иуды; телец (вол) - символ евангелиста Луки, потому что это животное использовали и для служения и для жертвоприношения, а он видел в Иисусе великого слугу людей и универсальную жертву за все человечество; орел - символ евангелиста Иоанна, потому что из всех живых существ только орел может смотреть, не будучи ослеплен, прямо на солнце и проникать в вечные тайны, вечные истины и в самые мысли Бога. У Иоанна самый проницательный взгляд из всех новозаветных авторов. Многие люди считают, что они ближе всего к Богу и к Иисусу Христу, когда читают Евангелие от Иоанна, а не любую другую книгу.

ЕВАНГЕЛИЕ, ОТЛИЧАЮЩЕЕСЯ ОТ ДРУГИХ
Стоит только бегло прочитать четвертое Евангелие, чтобы увидеть, что оно отличается от трех других: в нем нет многих событий, которые включены в остальные три. В четвертом Евангелии ничего не сказано о рождении Иисуса, о Его крещении, о Его искушениях, в нем ничего не сказано о Тайной Вечере, о Гефсиманском саде и о Вознесении. В нем не говорится об исцелении людей, одержимых бесами и злыми духами, и, удивительнее всего, в нем нет ни одной притчи Иисуса, которые являются бесценной частью остальных трех Евангелий. В трех Евангелиях Иисус постоянно говорит этими чудесными притчами, и легко запоминающимися, короткими, выразительными предложениями. А в четвертом Евангелии речи Иисуса занимают иногда целую главу и часто представляют собой сложные, изобилующие доказательствами заявления, совершенно отличные от тех сжатых, незабываемых изречений в других трех Евангелиях. Еще более удивительно, что факты из жизни и служения Иисуса, приведенные в четвертом Евангелии, отличаются от того, что приведено в других Евангелиях. 1. В Евангелии от Иоанна иначе изложено начало служения Иисуса. В других трех Евангелиях совершенно ясно сказано, что Иисус начал выступать с проповедями лишь после заключения в темницу Иоанна Крестителя. "После же того, как предан был Иоанн, пришел Иисус в Галилею, проповедуя Евангелие Царства Божия (Мар. 1,14; Лук. 3,18.20; Мат. 4,12). По Евангелию от Иоанна же выходит, что был довольно длительный период, когда проповедование Иисуса совпадало с деятельностью Иоанна Крестителя (Иоан. 3,22-30; 4,1.2). 2. В Евангелии от Иоанна иначе представлена область, в которой проповедовал Иисус. В других трех Евангелиях главной областью проповедования была Галилея и в Иерусалиме Иисус не был до последней недели своей жизни. Согласно Евангелию от Иоанна Иисус большей частью проповедовал в Иерусалиме и Иудее и лишь эпизодически заходил в Галилею (Иоан. 2,1-13; 4,35-51; 6,1-7,14). По Иоанну Иисус находился в Иерусалиме на Пасху, что совпало с очищением Храма (Иоан. 2,13); во время неназванного праздника (Иоан. 5,1); во время праздника Кущей (Иоан. 7,2.10). Он был там зимой, во время праздника Обновления (Иоан. 10,22). Согласно четвертому Евангелию, Иисус после этого праздника вообще больше не покидал Иерусалима; после главы 10 Он все время находился в Иерусалиме. Это значит, что Иисус оставался там в течение многих месяцев, от зимнего праздника Обновления до весны, до Пасхи, во время которой он был распят. Надо сказать, что именно этот факт получил в Евангелии от Иоанна правильное отражение. Из других Евангелий видно, как Иисус сокрушался о судьбе Иерусалима, когда наступила последняя неделя. "Иерусалим, Иерусалим избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз Я хотел собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели!" (Мат. 23,37; Лук. 13,34). Совершенно очевидно, что Иисус не мог сказать такое, если бы Он не побывал несколько раз в Иерусалиме и не обращался неоднократно к его жителям. С первого Своего посещения Он не мог бы сказать этого. Именно это различие позволило "отцу истории Церкви" Евсевию (263-340 гг.), епископу из Кесарии Палестинской и автору древнейшей истории Церкви от рождества Христова до 324 г., предложить одно из первых объяснений отличия четвертого Евангелия от остальных трех. Евсевий заявил, что в его время (около 300-го г.), многие ученые-богословы придерживаясь такого взгляда: первым проповедовал иудеям Матфей, но настало время, когда он должен был пойти проповедовать и другим народам; перед тем, как отправиться в путь, он записал все, что он знал о жизни Христа, на древнееврейском языке и "таким образом облегчил потерю тем, кого он должен был оставить". После того, как Марк и Лука написали свои Евангелия, Иоанн все еще устно проповедовал историю жизни Иисуса. "Наконец он приступил к ее описанию и вот почему. Когда упомянутые три Евангелия стали доступны всем и дошли до него тоже, говорят, что он одобрил их и подтвердил их истинность, но добавил, что в них отсутствовал рассказ о деяниях, совершенных Иисусом в самом начале Его служения... И потому, говорят, Иоанн описал в своем Евангелии период, опущенный ранними евангелистами, т.е. деяния, совершенные Спасителем в период до заключения в темницу Иоанна Крестителя..., а остальные три евангелиста описывают события, имевшие место после этого времени. Евангелие от Иоанна - это повествование о первых деяниях Христа, тогда как в других повествуется о позднейшей Его жизни" (Евсевий, "История Церкви" 5,24). Следовательно, согласно Евсевию, вообще не существует никакого противоречия между четвертым и остальными тремя Евангелиями; все различие объясняется тем, что в четвертом Евангелии, по крайней мере, в первых главах, повествуется о служении в Иерусалиме, которое предшествовало проповедованию в Галилее и происходило тогда, когда Иоанн Креститель еще находился на свободе. Вполне возможно, что это объяснение Евсевия, по крайней мере, в некоторой части, справедливо. 3. По Иоанну и длительность служения Иисуса была другой. Из остальных трех Евангелий вытекает, что оно длилось всего один год. На все время служения приходится всего одна Пасха. В Евангелии от Иоанна же три Пасхи: одна совпадает с очищением Храма (Иоан. 2,13); другая где-то совпадает со временем насыщения пяти тысяч (Иоан. 6,4); и, наконец, последняя Пасха, когда Иисус был распят. По Иоанну служение Христа должно длиться около трех лет, чтобы можно было расположить во времени все эти события. И опять же Иоанн несомненно прав: оказывается это же видно при внимательном чтении остальных трех Евангелий. Когда ученики срывали колосья (Мар. 2,23), должно быть, была весна. Когда были насыщены пять тысяч - они расселись на зеленой траве (Мар. 6,39), следовательно, снова была весна, и между этими двумя событиями должен был пройти год. За этим следует путешествие через Тир и Сидон и Преображение. На горе Преображения Петр хотел построить три кущи и остаться там. совершенно естественно предположить, что это было во время праздника Поставления Кущей, почему Петр и предложил это сделать (Мар. 9,5), то есть в начале октября. После этого следует период до последней Пасхи в апреле. Тем самым, из изложенного в трех Евангелиях можно вывести, что служение Иисуса продолжалось так же три года, как это представлено и у Иоанна. 4. Но у Иоанна имеются и существенные отличия от трех других Евангелий. Вот два примечательных примера. Во-первых, у Иоанна очищение Храма отнесено к началу служения Иисуса (Иоан. 2,13-22), тогда как другие евангелисты помещают его в конец (Мар. 11,15-17; Мат. 21,12.13; Лук. 19,45.46). Во-вторых, Иоанн относит Распятие Христа на день, предшествовавший Пасхе, тогда как другие евангелисты относят его на самый день Пасхи. Мы вовсе не должны закрывать глаза на различия, существующие между Евангелием от Иоанна, с одной стороны, и остальными Евангелиями с другой.

ОСОБЕННЫЕ ЗНАНИЯ ИОАННА
Совершенно очевидно, что если Евангелие от Иоанна отличается от других евангелистов, то это не из-за незнания или отсутствия информации. Хотя он и не упоминает многого из того, что приводят остальные, он приводит многое такое, чего у них нет. Только Иоанн рассказывает о брачном пире в Кане Галилейской (2,1-11); о посещении Иисуса Никодимом (3,1-17); о самарянке (4); о воскресении Лазаря (11); о том, как Иисус мыл ноги Своим ученикам (13,1-17); о Его прекрасном учении о Святом Духе, Утешителе, рассыпанном в главах (14-17). Лишь в повествовании Иоанна действительно оживают перед нашими глазами многие ученики Иисуса и мы слышим речь Фомы (11,16; 14,5; 20,24-29), а Андрей становится подлинной личностью (1,40.41; 6,8.9; 12,22). Только у Иоанна узнаем мы нечто о характере Филиппа (6,5-7; 14,8.9); слышим злой протест Иуды при помазании миром Иисуса в Вифании (12,4.5). И надо отметить, что, как ни странно, эти мелкие штрихи открывают нам поразительно многое. Портреты Фомы, Андрея и Филиппа в Евангелии от Иоанна подобны маленьким камеям или виньеткам, в которых незабываемо набросан характер каждого из них. Далее, у евангелиста Иоанна мы снова и снова встречаем мелкие дополнительные детали, которые читаются как свидетельства очевидца: мальчик принес Иисусу не просто хлебы, а ячменные хлебы (6,9); когда Иисус пришел к ученикам, пересекавшим в шторм озеро, они проплыли около двадцати пяти или тридцати стадий (6,19); в Кане Галилейской было шесть каменных водоносов (2,6). Только у Иоанна говорится о четырех солдатах, бросавших жребий из-за цельнотканой одежды Иисуса (19,23); только он знает, сколько смеси смирны и алое было использовано для помазания тела Иисуса (19,39); только он помнит, как во время помазания Иисуса в Вифании дом наполнился благоуханием (12,3). Многое из этого кажется на первый взгляд незначительными деталями и они остались бы непонятными, если бы не были воспоминаниями очевидца. Как бы ни отличалось Евангелие от Иоанна от остальных Евангелий, это отличие надо объяснять не незнанием, а как раз тем, что у Иоанна было больше знаний, или он располагал лучшими источниками, или же лучшей памятью, чем остальные. Другим доказательством того, что автор четвертого Евангелия обладал особой информацией, является то, что он очень хорошо знал Палестину и Иерусалим. Он знает как долго строился иерусалимский Храм (2,20); что иудеи и самаряне постоянно конфликтовали (4,9); что иудеи держались невысокого мнения о женщине (4,9); как иудеи смотрели на субботу (5,10; 7,21-23; 9,14). Он хорошо знает Палестину: он знает две Вифании, одна из которых находилась за Иорданом (1,28; 12,1); он знает, что из Вифсаиды были некоторые из учеников (1,44; 12,21); что Кана находится в Галилее (2,1; 4,46; 21,2); что город Сихарь находится недалеко от Сихема (4,5). Он, как говорится, знал в Иерусалиме каждую улицу. Он знает овечьи ворота и купальню около них (5,2); он знает купальню Силоам (9,7); притвор Соломона (9,23); поток Кедрон (18,1); Лифостротон, что по-еврейски Гаввафа (9,13); Голгофу, похожую на череп (место Лобное, 19,17). Надо помнить, что в 70 г. Иерусалим был разрушен, а Иоанн начал писать свое Евангелие не ранее 100-го г. и, тем не менее, он помнил в Иерусалиме все.

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА, В КОТОРЫХ ПИСАЛ ИОАНН
Мы уже видели, что есть большое различие между четвертым Евангелием и остальными тремя Евангелиями, и мы видели, что причиной этому никак не могла быть неосведомленность Иоанна, и потому мы должны спросить себя: "Какую же цель преследовал он, когда писал свое Евангелие?" Если мы уясним себе это, мы выясним, почему он отобрал именно эти факты и почему он их показал именно так. Четвертое Евангелие было написано в Ефесе около 100-го года. К этому времени в христианской Церкви наметились две особенности. Во-первых, христианство пришло в языческий мир. К тому времени христианская Церковь перестала носить в основном иудейский характер: большинство приходивших в нее членов происходили не из иудейской, а из эллинистической культуры, и потому Церковь должна была заявить о себе по-новому. Это вовсе не значит, что нужно было изменить христианские истины; просто их нужно было выразить по-новому. Возьмем хотя бы такой пример. Допустим, грек принялся читать Евангелие от Матфея, но как только он открывал его, он наталкивался на длинную родословную. Родословные были понятным делом для иудеев, но были совершенно непонятны грекам. Читая, грек видит, что Иисус был сыном Давида - царя, о котором греки никогда не слыхали, который к тому же был символом расовых и националистических чаяний иудеев, которые нисколько не волновали этого грека. Этот грек сталкивается с таким понятием, как "Мессия", и опять же он никогда прежде не слышал этого слова. А обязательно ли нужно греку, решившему стать христианином, полностью перестраивать свой образ мышления и вживаться в иудейские категории? Должен ли он, прежде чем он может стать христианином, выучить добрую часть иудейской истории и иудейской апокалипсической литературы, в которой рассказывается о пришествии Мессии. Как выразился английский богослов Гудспид: "Разве не мог он познакомиться непосредственно с сокровищами христианского спасения, не погрязнув навечно в иудаизме? Нужно ли было ему расставаться со своим интеллектуальным наследием и начинать думать исключительно в иудейских категориях и иудейскими понятиями?" Иоанн подходит к этому вопросу честно и прямо: он нашел одно из величайших решений, которые когда-либо приходили кому-либо в голову. Позже, в комментарии, мы намного полнее рассмотрим решение Иоанна, а сейчас лишь коротко остановимся на нем. У греков было два великих философских понятия. а) Во-первых, у них было понятие Логоса. В греческом оно имеет два значения: слово (речь) и смысл (понятие, причина). Иудеи хорошо знали о всесильном слове Божием. "И сказал Бог: да будет свет. И стал свет" (Быт. 1,3). А грекам хорошо была известна идея причины. Греки смотрели на мир и видели в нем удивительный и надежный порядок: ночь и день неизменно меняются в строгом порядке; времена года неизменно следуют друг за другом, звезды и планеты движутся по неизменным орбитам - у природы есть свои неизменные законы. Откуда этот порядок, кто создал его? На это греки отвечали уверенно: Логос, Божественный разум создал этот величественный мировой порядок. "А что дает человеку способность думать, рассуждать и знать?" - спрашивали себя греки дальше. И опять же уверенно отвечали: Логос, Божественный разум пребывающий в человеке, делает его мыслящим. Евангелие от Иоанна как бы говорит: "Всю жизнь ваше воображение поражал этот великий, направляющий и сдерживающий Божественный разум. Божественный разум пришел на землю во Христе, в облике человеческом. Взгляните на Него и вы увидите, что это такое - Божественный разум и Божественная воля". Евангелие от Иоанна дало новое понятие, в котором греки могли мыслить об Иисусе, в котором Иисус был представлен как Бог, выступающий в облике человеческом. б) У греков была теория о двух мирах. Один мир - это тот, в котором мы живем. Это был, по их представлениям, в некотором смысле прекрасный мир, но это был мир теней и копий, нереальный мир. Другой же был реальный мир, в котором пребывают вечно великие реальности, от которого земной мир лишь бледная и бедная копия. Мир невидимый был для греков реальным миром, а мир видимый - лишь тенью и нереальностью. Греческий философ Платон систематизировал это представление в своем учении о формах или идеях. Он считал, что в мире невидимом есть совершенные бестелесные прообразы всех вещей, а все вещи и предметы этого мира являются лишь тенями и копиями этих извечных прообразов. Попросту говоря, Платон считал, что где-то существует прообраз, идея стола, причем все столы на земле представляют собой лишь несовершенные копии этого прообраза стола. А самая великая реальность, высшая идея, прообраз всех прообразов и форма всех форм есть Бог. Оставалось, однако, решить вопрос о том, как попасть в этот реальный мир, как уйти от наших теней к вечным истинам. И Иоанн заявляет, что именно эту возможность дает нам Иисус Христос. Он Сам есть реальность, пришедшая к нам на землю. В греческом языке для передачи понятия реальный в этом смысле употребляется слово алефейнос, которое очень близко связано со словом алефес, что значит истинный, подлинный и алефейа, что значит истина. В Библии греческое алефейнос переведено как истинный, но было бы правильно также перевести его как реальный. Иисус - реальный свет (1,9). Иисус - реальный хлеб (6,32); Иисус - реальная виноградная лоза (15,1); суд Христа - реален (8,16). Один Иисус реален в нашем мире теней и несовершенств. Из этого следуют некоторые выводы. Каждое деяние Иисуса было не только действием во времени, но и представляет собой окно, через которое мы можем видеть реальность. Именно это имеет в виду евангелист Иоанн, когда он говорит о совершенных Иисусом чудесах, как о знаках (семейа). Чудесные свершения Иисуса не просто чудесны, они представляют собой окна, открытые в реальность, которая есть Бог. Именно этим объясняется тот факт, что Евангелие от Иоанна передает совершенно иначе, нежели остальные три евангелиста, истории о совершенных Иисусом чудесах. а) В четвертом Евангелии не чувствуется того оттенка сострадания, который присутствует в рассказах о чудесах во всех других Евангелиях. В других Евангелиях Иисус умилостивился над прокаженным (Мар. 1,41); сочувствует Иаиру (Мар. 5,22) и отцу страдающего эпилепсией мальчика (Мар. 9,19). Лука, когда Иисус воскресил сына вдовы из города Наин, прибавляет с бесконечной нежностью "и отдал его Иисус матери его" (Лук. 7,15). А в Евангелии от Иоанна чудеса Иисуса не столько акты сострадания, сколько демонстрация славы Христа. Так Иоанн комментирует после чуда, совершенного в Кане Галилейской: "Так положил Иисус начало чудесам в Кане Галилейской и явил славу Свою" (2,11). Воскрешение Лазаря произошло "к славе Божией" (11,4). Слепота слепорожденного существовала "чтобы на нем явились дела Божий" (9,3). Иоанн не хочет сказать, что в чудесах Иисуса не было любви и сострадания, но он в первую очередь видел в каждом чуде Христа славу Божественной реальности, врывающейся во время и в человеческие дела. б) В четвертом Евангелии чудеса Иисуса часто сопровождаются длинными рассуждениями. За описанием насыщения пяти тысяч идет длинное рассуждение о хлебе жизни (гл. 6); исцелению слепорожденного предшествует высказывание Иисуса о том, что Он - свет миру (гл. 9); воскрешению Лазаря предшествует фраза Иисуса о том, что Он есть воскресение и жизнь (гл. 11). В глазах Иоанна чудеса Иисуса не просто единичные акты во времени, они - возможность видеть то, что Бог делает всегда, и возможность видеть, как поступает Иисус всегда: они есть окна в Божественную реальность. Иисус не просто накормил однажды пять тысяч - это было иллюстрацией того факта, что Он навечно реальный хлеб жизни; Иисус не просто однажды открыл глаза слепому: Он - навечно свет миру. Иисус не просто однажды воскресил из мертвых Лазаря - Он навечно и для всех воскресение и жизнь. Чудо никогда не представлялось Иоанну изолированным актом - оно всегда было для него окном в реальность того, Кем Иисус всегда был и есть, того, что Он всегда делал и делает. Опираясь именно на это, великий ученый Климент Александрийский (около 230 г.) сделал одно из самых известных заключений о происхождении четвертого Евангелия и о цели его написания. Он считал, что сперва были написаны Евангелия, в которых приведены родословные, то есть Евангелия от Луки и от Матфея, после этого Марк написал свое Евангелие по просьбе многих, слышавших проповеди Петра, и включил в него те материалы, которые использовал в своих проповедях Петр. И лишь после этого "самым последним, Иоанн, увидев, что все связанное с материальными аспектами проповедей и учения Иисуса, получило надлежащее отражение, и побуждаемый своими друзьями и вдохновленный Святым Духом, написал духовное Евангелие (Евсевий, "История Церкви", 6,14). Климент Александрийский хочет тем самым сказать, что Иоанна интересовали не столько факты, сколько их смысл и значение, что он искал не факты, а истину. Иоанн видел в деяниях Иисуса не просто события, протекавшие во времени; он видел в них окна в вечность, и подчеркивал духовное значение слов и деяний Иисуса, чего никто другой из евангелистов даже не попытался сделать. Это заключение о четвертом Евангелии до сего дня остается одним из самых правильных. Иоанн написал не историческое, а духовное Евангелие. Таким образом, в Евангелии от Иоанна Иисус представлен как сошедший на землю воплощенный Божественный разум и как Единственный, обладающий реальностью и способный вывести людей из мира теней в мир реальный, о котором мечтали Платон и великие греки. Христианство, облаченное когда-то в иудейские категории, обрело величие греческого мировоззрения.

ВОЗНИКНОВЕНИЕ ЕРЕСЕЙ
В то время, когда писалось четвертое Евангелие, перед Церковью стояла одна важная проблема - возникновение ереси. Прошло уже семьдесят лет с тех пор, как Иисус Христос был распят. За это время Церковь превратилась в стройную организацию; вырабатывались и устанавливались богословские теории и кредо веры, мысли человеческие неизбежно бродили и сбивались с пути истинного и возникали ереси. А ересь редко бывает совершенной ложью. Она возникает обычно вследствие особенного подчеркивания одного аспекта истины. Мы видим, по крайней мере, две ереси, который автор четвертого Евангелия стремился опровергнуть. а) Были такие христиане, по крайней мере, среди иудеев, которые ставили слишком высоко Иоанна Крестителя. В нем было нечто такое, что очень привлекало иудеев. Он был последним из пророков и он говорил голосом пророка, нам известно, что в позднейшие времена в ортодоксальном иудаизме официально существовала признанная секта последователей Иоанна Крестителя. В Деян. 19.1-7 мы встречаем небольшую группу людей из двенадцати человек, члены которой принадлежали к христианской Церкви, но были крещены лишь Иоанновым крещением. Автор четвертого Евангелия снова и снова спокойно, но твердо, ставит Иоанна Крестителя на надлежащее место. Иоанн Креститель сам неоднократно утверждал, что он не претендует на высшее место и не имеет на него права, но безоговорочно уступал это место Иисусу. Мы уже видели, что по другим Евангелиям служение и проповедование Иисуса началось только после того, как Иоанн Креститель был посажен в темницу, а в четвертом Евангелии говорится о времени, когда служение Иисуса совпадало с проповедованием Иоанна Крестителя. Вполне возможно, что автор четвертого Евангелия вполне сознательно воспользовался этим доводом, чтобы показать, что Иисус и Иоанн действительно встречались и что Иоанн воспользовался этими встречами, чтобы признать и побудить других признать превосходство Иисуса. Автор четвертого Евангелия подчеркивает, что Иоанн Креститель "не был свет" (18) и он сам совершенно определенно отрицал наличие у него каких-либо притязаний быть Мессией (1,20 и сл.; З,28; 4,1; 10,41) и что нельзя даже допускать, будто он нес более важное свидетельство (5,36). В четвертом Евангелии нет критики Иоанна Крестителя; в нем есть упрек тем, кто отводит ему место, которое принадлежит Иисусу, и лишь Ему Одному.

б) Кроме того, в эпоху написания четвертого Евангелия получила широкое распространение ересь, известная под общим названием гностицизм. Если мы не разберемся в нем подробно, мы не заметим доброй доли величия евангелиста Иоанна и упустим определенный аспект стоявшей перед ним задачи. В основе гностицизма лежало учение о том, что материя по существу своему порочна и пагубна, а дух по существу своему благ. Гностики поэтому делали вывод, что Бог Сам не мог касаться материи и, потому, Он не создавал мира. Он, по их мнению, испускал серию эманации (излучений), каждое из которых было все дальше и дальше от Него, пока, наконец, одно из этих излучений оказалось настолько далеким от Него, что оно могло соприкоснуться с материей. Вот эта-то эманация (излучение) и была создателем мира.

Эта идея, сама по себе достаточно порочная, была еще больше испорчена одним дополнением: каждая из этих эманации, по мнению гностиков, знала все меньше и меньше о Боге, пока однажды не настал такой момент, когда эти эманации не только совершенно потеряли знание Бога, но и стали совершенно враждебны Ему. И потому гностики в конце концов, сделали заключение, что бог-создатель не только был совершенно отличен от реального Бога, но и совершенно чужд ему и враждебно к Нему настроен. Один из лидеров гностиков Церинтий говорил, что "мир был сотворен не Богом, а некоей силой очень далекой от Него и от той Силы, которая правит всей вселенной, и чуждой Бога, Который стоит над всем".

Гностики следовательно считали, что Бог вообще не имеет никакого отношения к сотворению мира. Вот потому то Иоанн и начинает свое Евангелие звучным заявлением: "Все чрез Него начало быть и без Него ничто не начало быть, что начало быть" (1,3). Вот почему Иоанн настаивает на том, что "так возлюбил Бог мир" (3,16). Перед лицом гностицизма, который так отдалял Бога и обращал Его в существо, которое вообще не могло иметь ничего общего с миром, Иоанн представил христианскую концепцию Бога, Который сотворил мир и Чье присутствие заполняет мир, который Он сотворил.

Теория гностиков оказывала влияние и на их идею об Иисусе.

а) Одни гностики считали, что Иисус - одна из этих эманации, которые излучал Бог. Они считали, что Он никак не связан с Божественностью, что Он - своего рода полубог, удаленный от подлинного реального Бога, что Он - всего лишь одно из существ, стоящих между Богом и миром.

б) Другие гностики считали, что у Иисуса не было настоящего тела: тело - это плоть, а Бог не может, по их мнению, коснуться материи, и потому Иисус был своего рода призраком, не имевшим реального тела и настоящей крови. Они, например, считали, что когда Иисус ступал по земле, Он не оставлял никаких следов, потому что Его тело не имело ни веса, ни вещества. Они бы никогда не могли сказать: "И Слово стало плотью" (1,14). Выдающийся отец западной церкви Аврелий Августин (354-430 гг.), епископ в Гипоне (северная Африка), рассказывает, что он много читал современных ему философов и нашел, что много у них очень похоже на то, что написано в Новом Завете, но, говорит он: "Я не нашел у них такой фразы: "Слово стало плотью и обитало с нами". Вот почему Иоанн в своем первом послании настаивал на том, что Иисус пришел во плоти, и заявил, что всякий, кто отрицает это, движим духом антихриста (1 Иоан. 4,3). Эта ересь известна под именем докетизм. Это слово происходит от греческого докейн, что значит казаться, и ересь называется так потому, что ее последователи считали, что людям лишь казалось, будто Иисус был человеком.

в) Некоторые гностики придерживались разновидности этой ереси: они считали, что Иисус был человек, на которого при его крещении сошел Дух Святой. Этот Дух пребывал в Нем на протяжении всей Его жизни до ее конца, но в виду того, что Дух Божий не может ни страдать, ни умереть, Он покинул Иисуса до того, как Он был распят. Громкий крик Иисуса на кресте они передавали так: "Сила Моя, Сила Моя! почему ты Меня оставила?" И в своих книгах эти еретики рассказывали о людях, разговаривавших на Елеонской горе с изображением, очень похожем на Него, хотя человек Иисус умирал на кресте.

Таким образом, ереси гностиков выливались в два рода верований: одни не верили в Божественность Иисуса и считали Его одной из эманации, которые излучал Бог, другие же не верили в человеческую сущность Иисуса и считали Его похожим на человека призраком. Верования гностиков разрушали одновременно подлинную Божественность и подлинную человеческую природу Иисуса.

ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ПРИРОДА ИИСУСА

Иоанн отвечает на эти теории гностиков и именно этим объясняется странная парадоксальность двойных акцентов, которые он ставит в своем Евангелии. Ни в одном другом Евангелии не подчеркивается так ясно истинная человеческая природа Иисуса, как в Евангелии от Иоанна. Иисус был крайне возмущен тем, что люди продавали и покупали в Храме (2,15); Иисус физически устал от долгого пути, усевшись у колодца в Сихаре в Самарии (4,6); ученики предлагали Ему еду так же, как они предлагали бы ее любому голодному человеку (4,3); Иисус сочувствовал тем, кто был голоден, и тем, кто чувствовал страх (6,5.20); Он чувствовал печаль и даже плакал, как это делал бы всякий понесший утрату (11,33.35 -38); когда Иисус был при смерти на кресте, Его запекшиеся губы шептали: "Жажду" (19,28). В четвертом Евангелии мы видим Иисуса человека, а не тень или призрак, в Нем мы видим человека, знавшего усталость изнуренного тела и раны страдающей души и страдающего ума. В четвертом Евангелии перед нами подлинно человечный Иисус.

БОЖЕСТВЕННОСТЬ ИИСУСА

С другой стороны, ни в одном другом Евангелии не показана так ярко Божественность Иисуса.

а) Иоанн подчеркивает предвечность Иисуса. "Прежде, нежели был Авраам, - сказал Иисус, - Я есмь" (8,58). У Иоанна Иисус говорит о славе, которую Он имел у Отца прежде бытия мира (17,5). Он снова и снова говорит о том, что сошел с небес (6,33-38). Иоанн видел в Иисусе Того, Кто был всегда, даже до бытия мира.

б) Четвертое Евангелие подчеркивает, как ни одно другое, всеведение Иисуса. Иоанн считает, что Иисус совершенно определенно имел сверхъестественное знание о прошлом самарянки (4,16.17); совершенно очевидно, что Он знал, как давно был болен человек, лежавший в купальне Вифезда, хотя никто не говорит Ему об этом (5,6); еще не задав Филиппу вопрос, Он уже знал какой получит ответ (6,6); Он знал, что Иуда предаст Его (6,61-64); Он знал о смерти Лазаря еще до того, как ему сказали об этом (11,14). Иоанн видел в Иисусе Того, Кто обладал особым сверхъестественным знанием, независимым от того, что кто-нибудь мог сказать Ему, Ему не нужно было задавать вопросов, потому что Он знал все ответы.

в) В четвертом Евангелии подчеркивается также тот факт, что Иисус всегда поступал совершенно самостоятельно, без всякого влияния на Него со стороны кого-нибудь. Чудо в Кане Галилейской Он совершил по собственной инициативе, а не по просьбе Своей Матери (2,4); побуждения Его братьев не имели никакого отношения к Его посещению Иерусалима во время праздника Кущей (7,10); никто из людей не лишил Его жизни, никто из людей не мог сделать этого. Он отдал Свою жизнь совершенно добровольно (10,18; 19,11). В глазах Иоанна Иисус обладал Божественной независимостью от всякого человеческого влияния. Он был совершенно независим в своих действиях.

Опровергая гностиков и их странные верования, Иоанн неопровержимо показывает как человеческую сущность Иисуса, так и Его Божественность.

АВТОР ЧЕТВЕРТОГО ЕВАНГЕЛИЯ

Мы видим, что автор четвертого Евангелия поставил своей целью показать христианскую веру таким образом, чтобы она стала интересной и для греков, к которым христианство теперь пришло, и, одновременно, выступить против ересей и заблуждений, возникших внутри Церкви. Мы продолжаем спрашивать себя: кто был его автором? Предания единодушно говорят, что автором был апостол Иоанн. Мы увидим, что вне всякого сомнения, за этим Евангелием действительно стоит авторитет Иоанна, хотя вполне возможно, что записал его и придал ему его форму не он. Соберем все, что мы знаем об Иоанне.

Он был младшим из сыновей Зеведея, у которого была рыбачья лодка на Галилейском море и который был достаточно богат, чтобы нанимать на службу наемных рабочих (Мар. 1,19.20). Мать Иоанна звали Саломией и, вполне возможно, что она была сестрой Марии, Матери Иисуса (Мат. 27,56; Мар. 16,1). Иоанн вместе со своим братом Иаковом по призванию Иисуса последовали за Ним (Мар. 1,20).

Складывается впечатление, что Иаков и Иоанн рыбачили вместе с Петром (Лук. 5,7-10). Иоанн принадлежал к ближайшим ученикам Иисуса, потому что список учеников всегда начинается именами Петра, Иакова и Иоанна, а при некоторых великих событиях присутствовали только эти три (Мар. 3,17; 5,37; 9,2; 14,33).

По характеру Иоанн, совершенно очевидно, был беспокойным и честолюбивым человеком. Иисус дал Иоанну и его брату имя Воанергес, что значит сыны Громовые. Иоанн и его брат Иаков были нетерпеливы и выступали против всякого своеволия со стороны других (Мар. 9,38; Лук. 9,49). Темперамент их был столь необуздан, что они были готовы стереть с лица земли самарянскую деревню, потому что там им не оказали гостеприимства, когда они находились на пути в Иерусалим (Лук. 9,54). Или они сами, или мать их Саломия лелеяли честолюбивые замыслы. Они просили Иисуса, чтобы Он, когда получит Свое Царствие, посадил их по правую и левую сторону в славе Своей (Мар. 10,35; Мат. 20,20). В синоптических Евангелиях Иоанн представлен вожаком всех учеников, членом интимного кружка Иисуса, и, тем не менее, крайне честолюбивым и нетерпеливым.

В книге Деяний святых Апостолов Иоанн всегда выступает вместе с Петром, но сам не говорит. Его имя стоит среди первых трех в списке апостолов (Деян. 1,13). Иоанн был вместе с Петром, когда они исцелили хромого около Красных ворот Храма (Деян. 3,1 и сл.). Вместе с Петром его привели и поставили перед Синедрионом и начальниками иудеев; на суде оба вели себя поразительно смело (Деян. 4,1-13). Иоанн отправился вместе с Петром в Самарию проверить сделанное там Филиппом (Деян. 8,14).

В посланиях Павла имя Иоанна упоминается только один раз. В Гал. 2,9 он назван столпом Церкви наряду с Петром и Иаковом, одобрившими действия Павла. Иоанн был сложным человеком: с одной стороны он был одним из вожаков среди апостолов, членом интимного кружка Иисуса - Его ближайших друзей; с другой стороны, он был своенравным, честолюбивым, нетерпеливым и в то же время мужественным человеком.

Мы можем посмотреть, что рассказывали об Иоанне в эпоху молодой Церкви. Евсевий рассказывает, что он был сослан на остров Патмос в царствование римского императора Домициана (Евсевий, "История Церкви", 3,23). Там же Евсевий рассказывает позаимствованную у Климента Александрийского характерную историю об Иоанне. Он стал своего рода епископом Малой Азии и посетил однажды одну из церковных общин вблизи Ефеса. Среди прихожан он заметил стройного и очень красивого юношу. Иоанн обратился к пресвитеру общины и сказал: "Передаю этого юношу под твою ответственность и заботу, и призываю прихожан в свидетели этого".

Пресвитер забрал юношу в свой дом, заботился о нем и наставлял его, и настал день, когда юноша был крещен и принят в общину. Но вскоре после этого он сошелся с плохими друзьями и совершил столько преступлений, что стал, в конце концов, главарем банды убийц и воров. Когда через некоторое время Иоанн снова посетил эту общину, он обратился к пресвитеру: "Восстанови доверие, которое я и Господь оказали тебе и церкви, которой ты руководишь". Пресвитер сперва вовсе не понял, о чем говорит Иоанн. "Я имею в виду, чтобы ты дал отчет о душе юноши, которого я доверил тебе", - сказал Иоанн. "Увы, - ответил пресвитер, - он погиб". "Погиб?" - спросил Иоанн. "Для Бога он погиб, - ответил пресвитер, - он отпал от благодати и был вынужден бежать из города за свои преступления, и теперь он разбойник в горах". И Иоанн отправился прямо в горы, умышленно дал захватить себя бандитам, которые и привели его к юноше, который был теперь главарем банды. Мучимый стыдом, юноша пытался убежать от него, но Иоанн бежал за ним. "Сын мой! - кричал он, - Ты бежишь от своего отца. Я слаб и стар, сжалься надо мною, сын мой; не бойся, еще есть надежда на твое спасение. Я буду защищать тебя пред Господом Иисусом Христом. Если нужно, я с радостью умру за тебя, как Он умер за меня. Остановись, подожди, поверь! Это Христос послал меня к тебе". Такой призыв разбил сердце юноши, он остановился, отбросил свое оружие и зарыдал. Вместе с Иоанном спустился он с горы и вернулся в Церковь и на христианский путь. Здесь мы видим любовь и мужество Иоанна.

Евсевий (3,28) рассказывает еще одну историю об Иоанне, которую он нашел у Иринея (140-202 гг.), ученика Поликарпа Смирнского. Как мы уже отмечали, Церинтий был одним из ведущих гностиков. "Апостол Иоанн однажды пришел в баню, но узнав, что там находится Церинтий, вскочил со своего места и бросился вон, потому что не мог оставаться с ним под одной крышей, и посоветовал своим спутникам поступить так же. "Уйдем, чтобы баня не завалилась, - сказал он, - потому что там внутри находится Церинтий, враг истины". Вот еще один штрих к темпераменту Иоанна: Воанергес еще не умер в нем.

Иоанн Кассион (360-430 гг.), внесший значительный вклад в развитие учения о благодати и в развитие западноевропейского монашества приводит другую историю об Иоанне. Однажды его нашли играющим с прирученной куропаткой. Более строгий брат упрекнул его в том, что он попусту тратит свое время, на что Иоанн ответил: "Если лук всегда держать натянутым, он скоро перестанет стрелять прямо".

У Иеронима из Далмации (330-419 гг.) есть рассказ о последних словах Иоанна. Когда он был при смерти, ученики спросили его, что бы он хотел сказать им напоследок. "Дети мои, - сказал он, - любите друг друга", и потом повторил это еще раз. "И это все?" спросили его. "Этого достаточно, - сказал Иоанн, - ибо это завет Господа".

ЛЮБИМЫЙ УЧЕНИК

Если мы тщательно следили за сказанным здесь об апостоле Иоанне, мы должны были заметить одну вещь: всю нашу информацию мы взяли из первых трех Евангелий. Удивительно, что в четвертом Евангелии ни разу не упоминается имя апостола Иоанна. Но зато упоминаются два других человека.

Во-первых, говорится об ученике, которого любил Иисус. Он упоминается четыре раза. Он возлежал у груди Иисуса во время Тайной Вечери (Иоан. 13,23-25); ему на попечение оставил Иисус Матерь Свою, когда умирал на кресте (19,25-27); его и Петра встретила Мария Магдалина по возвращении из пустого гроба в первое утро Пасхи (20,2), и он присутствовал при последнем явлении воскресшего Иисуса своим ученикам на берегу Тивериадского моря (21,20).

Во-вторых, в четвертом Евангелии есть действующее лицо, которое мы назвали бы свидетель, очевидец. Когда в четвертом Евангелии говорится о том, как воин ударил Иисуса копьем в ребра, после чего тотчас истекла кровь и вода, за этим следует комментарий: "И видевший засвидетельствовал, и истинно свидетельство его; он знает, что говорит истину, дабы вы поверили" (19,35). В конце Евангелия снова говорится о том, что это любимый ученик свидетельствует все это, "и знаем, что истинно свидетельство его" (21,24).

Здесь перед нами довольно странная вещь. В четвертом Евангелии Иоанн никогда не упоминается, а любимый ученик упоминается, и, кроме того, есть особый свидетель, очевидец всей истории. По традиции никогда не возникало сомнения в том, что любимый ученик - это Иоанн. Лишь немногие пытались увидеть в нем Лазаря, ибо сказано, что Иисус любил Лазаря (Иоан. 11,3.5), или богатого молодого человека, о котором говорится, что Иисус, взглянув на него, полюбил его (Мар. 10,21). Но хотя в Евангелии никогда не говорится об этом так подробно, по традиции любимого ученика всегда отождествляли с Иоанном и нет никакой нужды ставить это под сомнения.

Но встает одна очень реальная проблема - если допустить, что Иоанн действительно сам написал Евангелия, стал ли бы он действительно говорить о себе, как об ученике, которого Иисус любил? Захотел ли бы он выделять себя таким образом и как бы заявлять: "Я был Его любимцем, меня Он любил больше всех?" Может показаться маловероятным, чтобы Иоанн сам присвоил себе такой титул. Если он дан другими, это очень приятный титул, если же человек присваивает его себе сам, это граничит почти с невероятным тщеславием.

Может быть тогда это Евангелие было свидетельством Иоанна, но было записано кем-то другим?

ПРОИЗВЕДЕНИЕ ЦЕРКВИ

В наших поисках истины мы начали с того, что отметили выдающиеся и исключительные моменты четвертого Евангелия. Наиболее примечательным моментом являются длинные речи Иисуса, занимающие иногда целые главы, и совершенно отличающиеся от того, как представлен Иисус своими речами в остальных трех Евангелиях. Четвертое Евангелие было написано около 100 г., то есть приблизительно через семьдесят лет после распятия Христа. Можно ли написанное через семьдесят лет считать дословной передачей сказанного Иисусом? Или это пересказ их с добавлением того, что стало более ясным со временем? Будем это помнить и учтем еще следующее.

Среди работ молодой Церкви до нас дошла целая серия отчетов и некоторые из них относятся к написанию четвертого Евангелия. Самый древний из них принадлежит Иренею, который был учеником Поликарпа Смирнского, который, в свою очередь, был учеником Иоанна. Таким образом, между Иренеем и Иоанном существовала прямая связь. Иреней пишет: "Иоанн, ученик Господа, который также опирался на Его грудь, сам опубликовал Евангелие в Ефесе, когда он жил в Асии".

Наводит на мысли слово в этой фразе Иренея, что Иоанн не просто написал Евангелие; он говорит, что Иоанн опубликовал (Екседоке) его в Ефесе. Слово, которое употребил Иреней, наталкивает на мысль, что это была не просто частная публикация, а обнародование какого-то официального документа.

Другой отчет принадлежит Клименту Александрийскому, бывшему в 230 г. руководителем великой александрийской школы. Он писал: "Самым последним Иоанн, увидев, что все связанное с материальным и телесным, получило надлежащее отражение в Евангелиях, побуждаемый своими друзьями, написал духовное Евангелие".

Здесь большое значение имеет выражение будучи побуждаем своими друзьями. Становится ясно, что четвертое Евангелие - это больше, чем личное произведение одного человека, и что за ним стоит группа, община, церковь. В том же духе читаем о четвертом Евангелии в списке десятого века, который носит название "Кодекс Толетанус", в котором каждая из книг Нового Завета предварена коротким резюме. Относительно четвертого Евангелия там сказано следующее:

"Апостол Иоанн, которого Господь Иисус любил больше всех, последним написал свое Евангелие по просьбе епископов Ассийских против Церинтия и других еретиков".

И здесь снова мысль, что за четвертым Евангелием стоит авторитет группы и Церкви.

А теперь обратимся к очень важному документу, известному как Мураториев Канон - он назван так по имени открывшего его ученого Муратори. Это первый из когда-либо изданных Церковью списков книг Нового Завета, составленные в Риме в 170-м году. В нем не только перечислены книги Нового Завета, но приведены короткие отчеты о происхождении, природе и содержании каждый из них. Большой интерес представляет отчет о том, как было написано четвертое Евангелие:

"По просьбе своих друзей-учеников и своих епископов, Иоанн, один из учеников, сказал: "Поститесь со мной три дня от сего, и что бы ни открылось каждому из нас, будь то в пользу моего Евангелия или нет, расскажем это друг другу". В ту же ночь открылось Андрею, что Иоанн должен рассказать все, а ему должны помочь все остальные, которые потом и проверяют все написанное".

Мы не можем согласиться с тем, что апостол Андрей был в Ефесе в 100-м г. (видимо это был другой ученик), но здесь совершенно ясно сказано, что, хотя за четвертым Евангелием стоит авторитет, ум и память апостола Иоанна, оно является произведением не одного человека, а группы.

А теперь мы можем попытаться представить себе, что же произошло. Около 100-го г. в Ефесе вокруг апостола Иоанна была группа людей. Эти люди почитали Иоанна как святого и любили его, как отца: ему в то время, должно быть, было около ста лет. Они мудро рассудили, что было бы очень хорошо, если бы престарелый апостол записал свои воспоминания о тех годах, когда он был вместе с Иисусом.

Но, в конце концов, они сделали много больше. Мы можем представить себе, как они сидят и заново переживают прошлое. Они, должно быть, говорили друг другу: "А помнишь, как Иисус сказал...?" И Иоанн, должно быть, отвечал: "Да, и сейчас мы понимаем, что Иисус хотел этим сказать..." Другими словами, эти люди не только записывали то, что говорил Иисус - это была бы только победа памяти, они записывали и то, что Иисус подразумевал под этим. Их направлял в этом Сам Святой Дух. Иоанн продумал каждое сказанное когда-то Иисусом слово и сделал он это под направляющим руководством столь реального в нем Святого Духа.

Есть одна проповедь, озаглавленная "Чем становится Иисус для человека, который долго знает Его". Это название - отличное определение Иисуса, каким мы Его знаем по четвертому Евангелию. Все это превосходно изложил английский богослов А. Г. Н. Грин-Армитадж в книге "Иоанн, который воочию видел". Евангелие от Марка, говорит он, с его четким изложением фактов из жизни Иисуса, очень удобно для миссионера; Евангелие от Матфея, с его систематическим изложением учения Иисуса, очень удобно для наставника; Евангелие от Луки, с его глубокой симпатией к образу Иисуса, как друга всех людей, очень удобно для приходского священника или проповедника, а Евангелие от Иоанна - это Евангелие для созерцательного ума.

Грин-Армитадж говорит далее об очевидном отличии между Евангелиями от Марка и от Иоанна: "Оба эти Евангелия в некотором смысле одинаковы. Но там, где Марк видит вещи плоско, прямо, буквально, Иоанн видит их тонко, проникновенно, духовно. Можно сказать, что Иоанн освещает строки Евангелия от Марка светильником".

Это отличная характеристика четвертого Евангелия. Вот почему Евангелие от Иоанна является величайшим из всех Евангелий. Его целью была не передача слов Иисуса, как в газетном репортаже, а передача заложенного в них смысла. В нем говорит Воскресший Христос. Евангелие от Иоанна - это скорее Евангелие от Святого Духа. Его написал не Иоанн из Ефеса, его написал Святой Дух через Иоанна.

ЗАПИСАВШИЙ ЕВАНГЕЛИЕ

Нам нужно ответить еще на один вопрос. Мы уверены в том, что за четвертым Евангелием стоят ум и память апостола Иоанна, но мы видели, что за ним стоит еще свидетель, который написал его, то есть, буквально изложил его на бумаге. Можем мы выяснить, кто это был? Из того, что оставили нам раннехристианские писатели, мы знаем, что в то время в Ефесе было два Иоанна: апостол Иоанн и Иоанн, известный как Иоанн-пресвитер, Иоанн-старейшина.

Папиас (70-145 гг.) епископ Иераполя, любивший собирать все, что относится к истории Нового Завета и жизнеописанию Иисуса, оставил нам очень интересную информацию. Он был современником Иоанна. Папиас пишет о себе, что он пытался узнать, "что сказал Андрей, или что сказал Петр, или что было сказано Филиппом, Фомой или Иаковом, или Иоанном, или Матфеем или любым из учеников Господа, или что говорят Аристион и пресвитер Иоанн - ученики Господа". В Ефесе были апостол Иоанн и пресвитер Иоанн; причем пресвитер (старейшина) Иоанн был столь любим всеми, что он, в действительности, был известен под именем пресвитер старец, совершенно очевидно, что он занимал особое место в Церкви. Евсевий (263-340 гг.) и Дионисий Великий сообщают, что еще и в их время в Ефесе были две знаменитые могилы: одна - Иоанна апостола, другая - Иоанна-пресвитера.

А теперь обратимся к двум коротким посланиям - Второму и Третьему посланиям апостола Иоанна. Послания эти написаны той же рукою, что и Евангелие, а как они начинаются? Второе послание начинается словами: "Старец избранной госпоже и детям ее" (2 Иоан. 1). Третье послание начинается словами: "Старец - возлюбленному Гаию" (3 Иоан. 1). Вот оно, наше решение. В действительности послания записал Иоанн-пресвитер; в них получили отражение мысли и память престарелого апостола Иоанна, которого Иоанн-пресвитер всегда характеризует словами "ученик, которого любил Иисус".

ДОРОГОЕ НАМ ЕВАНГЕЛИЕ

Чем больше мы узнаем о четвертом Евангелии, тем дороже оно нам становится. Семьдесят лет Иоанн думал об Иисусе. День за днем Дух Святой открывал ему значение того, что сказал Иисус. И вот, когда у Иоанна за плечами уже был целый век и дни его приближались к концу, он и его друзья уселись и стали вспоминать. Иоанн-пресвитер держал в руке перо, чтобы записывать слова своего наставника и руководителя апостола Иоанна. И последний из апостолов записал не только то, что он услышал от Иисуса, но и то, что как он теперь понимал, Иисус имел в виду. Он помнил, как Иисус сказал: "Еще многое имею сказать вам, но вы теперь не можете вместить. Когда же придет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину" (Иоан. 16,12.13).

Многое не понял Иоанн тогда, семьдесят лет назад; многое открыл ему за эти семьдесят лет Дух истины. И все это Иоанн записал, хотя для него уже занималась заря вечной славы. Читая это Евангелие, надо помнить что оно поведавшее нам через ум и память апостола Иоанна и через Иоанна-пресвитера подлинные мысли Иисуса. За этим Евангелием стоит вся церковь Ефеса, все святые, последний из апостолов, Святой Дух и Сам Воскресший Христос.

1-16

ИИСУС И ПИЛАТ (Иоан. 18,28-19,16)

Тогда наконец он предал Его им на распятие. И взяли Иисуса и повели. Это наиболее драматическое описание суда над Иисусом во всем Новом Завете и деление его на части привело бы к потере полной картины. Эту повесть нужно читать целиком. На ее изучение и осмысление потребуется немало времени. Драма этого отрывка заключается в столкновении и взаимодействии персонажей и потому ее лучше всего рассматривать не по частям, но в отношении характеров ее участников.

Начнем с иудеев. Во дни жизни Иисуса на земле иудеи были в подчинении у Рима. Римляне давали им немало свободы управления, но они не имели права приводить в исполнение смертный приговор. Так называемое право меча (иус гладии) принадлежало Риму, как и в Талмуде говорится: "За сорок лет до разрушения Храма суд в делах жизни и смерти был отнят от Израиля". Первым римским губернатором Палестины был Колоний. Историк Иосиф Флавий писал о его назначении на этот пост: "Сначала он был назначен прокуратором с данным ему от кесаря правом решения дел жизни и смерти" (Иосиф Флавий "Еврейские войны" 2,8,1). Тот же историк упоминает некого священника Ананию, который решил казнить некоторых своих врагов. Более осторожные иудеи воспротивились его решению на основании того, что у него не было права ни принимать его, ни приводить в исполнение. Анании не позволили осуществить его решение и он был смещен со службы за то, что это вообще пришло ему в голову (Иосиф Флавий "Еврейские древности" 20,9,1). Верно, что иногда, как например в случае со Стефаном, иудеи производили самосуд, но по закону они не имели права никого казнить. По этой причине они были вынуждены привести Иисуса к Пилату, прежде чем распять Его.

Если бы сами иудеи имели право казнить преступников, они бы побили Иисуса камнями. Закон гласит: "И хулитель имени Господня должен умереть, камнями побьет его все общество" (Лев. 24,16). В таких случаях свидетели, словом которых подтвердилось преступление, имели право бросать камни первыми. "Рука свидетелей должна быть на нем прежде всех, чтоб убить его, потом рука народа" (Втор. 17,7). Таков смысл стиха, в котором говорится: "Да сбудется слово Иисусово, которое сказал Он, давая разуметь, какою смертью Он умрет (Иоан. 18,32). Он сказал также, что когда Он будет вознесен, то есть распят, всех привлечет к Себе (Иоан. 12,32). Во исполнение этого пророчества, Иисус должен был быть распят, а не побит камнями. И потому, что римский закон не позволял иудеям казнить преступников, Иисус должен был умереть по-римски, потому что Он должен был быть вознесен.

От начала и до конца иудеи пытались использовать Пилата в своих целях. Они не могли сами убить Иисуса, и потому решили, чтобы римляне убили Его для них.

ИИСУС И ПИЛАТ (Иоан. 18,28-19,16 (продолжение))

Но это еще не все об иудеях.

1. Они с самого начала ненавидели Иисуса, но тут их ненависть перешла в истерический дикий вопль: "Распни Его, распни!" Под конец они настолько обезумели в своей ненависти, что стали глухи призывам рассудка и милосердия, и даже простой человечности. Ничто в этом мире не искажает так человеческое суждение, как ненависть. Позволив себе однажды ненавидеть, человек уже не может ни думать, ни видеть прямо, ни слышать без искажения. Ненависть ужасна тем, что она лишает человека здравого суждения.

2. Ненависть заставила иудеев потерять чувство меры. Они были настолько внимательны и точны в отношении церемониальной чистоты, что не решились войти в преторию, и в то же самое время делали все, что только могли, чтобы распять Сына Божьего. Для того, чтобы иметь право есть Пасху, иудей должен был быть совершенно чистым. Если бы они вошли на территорию Пилата, они бы осквернились вдвойне. Во-первых, по книжному закону: "Жилище язычников нечисто", а во-вторых, там могла оказаться закваска. Пасха была праздником опресноков и частью подготовки к нему были поиски закваски и удаление до последней крошки всего заквашенного из дома, как символ греха и зла. Войти в дом Пилата означало бы войти туда, где может оказаться что-нибудь с закваской, что было бы осквернением для иудея перед Пасхой. Но даже если бы иудей и вошел в дом язычника, где может быть закваска, он был бы нечистым только до вечера, после чего они должны были совершить церемониальное омовение, которое снова делало их чистыми.

Теперь посмотрим, что делали эти иудеи. Они исполняли все детали церемониального закона с тщательной осторожностью, и в то же самое время гнали Сына Божьего на Крест. Это и есть то, чего всегда можно ожидать от человека. Многие члены церквей заботятся о самых незначительных мелочах, а Божий закон любви и прощения нарушают ежедневно. Есть церкви, в которых правила ухода за облачениями, утварью и мебелью, церемонии и ритуалы исполняются самым тщательным образом, но в которых дух любви и общения бросается в глаза только своим отсутствием. Самое печальное явление в мире то, что человеческий разум может терять способность отдавать первое место главному.

3. Иудеи изменили свои обвинения Иисуса перед Пилатом. Между собою после личного допроса они обвинили Иисуса в богохульстве (Мат. 26,65). Но они прекрасно знали, что Пилат не примет во внимание такое обвинение и скажет, что это их собственное религиозное дело, и они могут разрешить его и без него. Так что в конце концов иудеи прибегли к обвинению Иисуса в мятеже и политическом восстании. Они обвинили Его в том, что Он выдает Себя за царя, хотя знали, что их обвинение ложно. Ненависть ужасна, она никогда не замедлит исказить истину.

4. Для того, чтобы добиться смерти Иисуса, иудеи отреклись от всех своих принципов. Самое ужасное, что они произнесли в тот день, было: "Нет у нас царя, кроме кесаря". Слово Самуила к народу было: "Господь Бог Царь ваш" (1 Цар. 12,12). Когда Гедеону предложили править народом, он ответил: "Ни я буду владеть вами, ни мой сын не будет владеть вами: Господь да владеет вами" (Суд. 8,23). Когда римляне захватили Палестину, они произвели перепись, чтобы обложить народ нормальным налогом, которому он подлежал. Иудеи же взбунтовались, уверяя, что только Бог их Царь, и только Ему Одному они будут отдавать честь. Поэтому, когда иудейские начальники и служители сказали Пилату, что у них нет царя, кроме кесаря, это было самой резкой переменой в истории. Само это выражение по всей вероятности почти лишило чувств Пилата и он глядел на них в замешательстве. Иудеи были готовы отказаться от всех своих принципов ради избавления от Иисуса.

Ужасная картина: ненависть превратила иудеев в обезумевшую толпу вопящих, неистовствующих Фанатиков. В своей ненависти они забыли всякое милосердие, меру, правосудие, все свои принципы и даже Самого Бога. Никогда еще в истории мира не была так ярко проявлена ненависть к одному Человеку.

ИИСУС И ПИЛАТ (Иоан. 18,28-19,16 (продолжение))

Теперь мы перейдем к другому персонажу этой драмы - Пилату. Его поведение во время следствия почти непостижимо. Вполне ясно и не может быть яснее, что Пилат знал, что обвинения ни иудеев против Иисуса были вымыслом, что Он чем не виноват. Иисус произвел на Пилата сильное впечатление, и он не хотел осуждать Его, и все же осудил и приговорил Его к смерти. Сперва он попробовал отказаться вообще разбирать это дело, потом предложил по случаю праздника Пасхи выпустить Его на свободу, поскольку одного преступника полагалось выпускать. Затем он велел бить Его плетьми, думая этим угодить иудеям. До конца он не решался занять твердую позицию и заявить иудеям, что он не желает иметь никакого дела с их злостными махинациями. Мы не сможем даже начать понимать Пилата, если не познакомимся сначала с его историей, которая изложена частично в трудах Иосифа Флавия, и частично в трудах Филона.

Для лучшего понимания мы должны сделать экскурсию в историю.

Во-первых, чем вообще занимался римский проконсул в Иудее? В 4 г. до Р. Х. умер Ирод Великий, который был царем всей Палестины. При всех его недостатках он был во многих отношениях неплохим царем и был в хороших отношениях с римской властью. В своем завещании он разделил царство между тремя сыновьями. Антипа получил Галилею и Перею; Филипп получил Ватанею, Аврантиду и Трахонит - дикие, незаселенные местности на северо-востоке; Архелай, которому тогда было всего восемнадцать лет, получил Идумею, Иудею и Самарию. Римляне одобрили такое разделение царства и утвердили его.

Антипа и Филипп правили спокойно и успешно, но Архелай правил с таким вымогательством и тиранией, что сами иудеи попросили римлян убрать его и назначить им проконсула. По всей вероятности они рассчитывали на присоединение к крупной провинции Сирии, которая была настолько велика, что им была бы дана полная свобода делать, что им угодно. Все римские провинции делились на два класса. Те, в которых полагалось держать войска, были под прямым контролем императора и считались имперскими провинциями, а те, в которых не полагалось держать войска, считались мирными и спокойными провинциями под контролем сената и назывались сенатскими.

Палестина была явно неспокойной, мятежной страной. Она нуждалась в войсках и следовательно была под контролем и управлением императора. Самые крупные провинции управлялись проконсулом или легатом, и такой была Сирия. Меньшие провинции того же класса управлялись прокураторами. Он имел полный контроль над военной и юридической администрацией провинции. Он посещал каждую область провинции по меньшей мере раз в год, и выслушивал дела и жалобы. Он заведовал сбором налогов, но не имел права повышать их. Ему выплачивали жалование из казны и строжайше запрещали брать взятки или подарки у людей, а если он преступал это требование, жители его провинции имели право доносить на него императору.

Кесарь Август назначил именно прокуратора управлять делами Палестины, и первый такой прокуратор был назначен в 6 г.; Пилат же приступил к этому служению в 26 г. и прослужил до 35 года. Палестина была провинцией, которая изобиловала трудностями и нуждалась в твердом, сильном и мудром управлении. Мы не знаем прошлого Пилата., но надобно полагать, он был неплохим администратором, если его назначили на ответственную должность прокуратора Палестины. Ее нужно было хранить в порядке, потому что один беглый взгляд на карту говорит, что она была мостом между Египтом и Сирией.

Однако, проконсул Пилат оказался неудачливым. Он, по-видимому, начал свое служение с полным презрением и полным отсутствием сочувствия к иудеям. Три постыдных случая замарали его карьеру.

Первый произошел во время его первого посещения Иерусалима. Иерусалим не был столицей провинции, столицей была Кесария, но проконсул нередко посещал Иерусалим, и всегда останавливался в старом дворце Иродов на западной стороне города. Пилат всегда приводил с собою отряд солдат. У солдат были знамена, на древках которых красовался миниатюрный металлический бюст императора. Императоры в Риме, как мы уже говорили ранее, считались божествами, а для иудеев они были идолами.

Все прежние римские губернаторы из уважения к тонкостям иудейской религии удаляли это украшение со знамен, прежде чем войти в город, а Пилат отказался сделать это. Иудеи попросили его снять со знамен украшения, но он упорствовал, не желая потворствовать суевериям иудеев. Он уехал обратно в Кесарию, но иудеи пошли туда за ним V. в течении пяти дней обивали его порог, и скромно, но настойчиво требовали своего. Наконец, он согласился встретиться с ними в амфитеатре. Там он окружил их солдатами и заявил, что если они не перестанут просить его, он будет вынужден убить их всех до одного на месте. Иудеи оголили шеи и позволили солдатам бить их, но даже Пилат не мог казнить таких беззащитных людей. Он признал себя побежденным и вынужден был согласиться в будущем снимать образ императора со знамен солдат во время посещений Иерусалима. Таким было начало служения Пилата, и можно смело сказать, что оно было плохим.

Второй случай произошел в связи с водопроводом в Иерусалиме. В Иерусалиме всегда не хватало воды и Пилат решил проложить новый водопровод. Но откуда взять на это средства? Он ограбил казну Храма, в которой лежали миллионы. Сомнительно, что он забрал деньги, которые клались в сокровищницу, как пожертвования, предназначенные для поддержки богослужений в Храме. Более возможно, что он взял деньги, которые назывались корван, и источник поступления которых не позволял использовать их для священных целей. Водопровод был крайне нужен городу. Его постройка была стоящим и крупным предприятием, потому что текущая по нему вода могла быть полезной также и для Храма, в котором при огромном количестве жертв всегда была нужда в воде для очищения. Но народу это не понравилось и он воспротивился Пилату публично. Толпа наполнила улицы города. Пилат пустил в нее своих солдат в простой одежде и с незаметно спрятанным оружием. По сигналу они набросились на толпу и многие иудеи были убиты ножами и дубинками. Снова Пилат оказался в опасности, ибо могла последовать жалоба императору.

Третий случай оказался еще более невыгодным для Пилата. Как мы уже видели, во время посещений Иерусалима Пилат останавливался во дворце Иродов. По его заказу были изготовлены щиты с изображением императора Тиверия на них. Они были исполнением обета, данного Пилатом в честь императора. Император считался божеством, значит изображение чуждого бога оказалось перед глазами иудеев выставленным напоказ в святом городе. Народ негодовал и все важные люди города, даже те, которые поддерживали Пилата, просили его убрать эти щиты. Он отказался. Иудеи пожаловались императору Тиверию и он велел Пилату убрать щиты. Важно обратить внимание на то, как Пилат окончил свое служение. Это случилось в 35 г. вскоре после Распятия Иисуса. В Самарии вспыхнуло восстание. Оно не было очень серьезным, но Пилат подавил его с садистской жестокостью и множеством казней. Самаряне всегда считались лояльными гражданами Рима и легат Сирии вступился за них. Тиверий приказал Пилату явиться в Рим. Когда он был еще в дороге, Тиверий скончался. Насколько нам известно, Пилат так и не попал под суд, но с этого времени он уходит со сцены мировой истории.

Теперь ясно, почему Пилат вел себя так странно. Иудеи пустили в ход шантаж, чтобы принудить Пилата распять Иисуса: "Если отпустишь Его, ты не друг кесарю", - сказали они ему. Иными словами: "У тебя и так плохая репутация, на тебя уже доносили раньше, и тебя сместят". В тот День в Иерусалиме прошлое Пилата всплыло и начало преследовать его. У него вымогали смертный приговор Христу, а его прежние ошибки мешали ему противостать иудеям. Он боялся лишиться своего положения. Невольно становится жалко Пилата. Он хотел поступить правильно, но ему не хватало мужества отказать иудеям. Он распял Христа, чтобы сохранить свою должность.

ИИСУС И ПИЛАТ (Иоан. 18,28-19,16 (продолжение))

Мы познакомились с историей Пилата, а теперь посмотрим на его поведение во время судебного следствия Иисуса. Пилат не хотел осуждать Иисуса на смерть, потому что был уверен в его невинности, но он был слишком запутан в сетях своего прошлого.

1. Пилат начал с того, что попытался свалить ответственность на кого-то другого и сказал иудеям: "Возьмите Его вы и по закону вашему судите". Он хотел уклониться от ответственности в деле Иисуса, но это есть именно то, чего ни один человек не может сделать. Никто не может решить за нас дело Иисуса. Мы должны решать его сами.

2. Пилат пытался выйти из затруднительного положения, в которое попал, используя обычай отпускать одного преступника на праздник, и предложил отпустить Иисуса. Он хотел обойти Иисуса, чтобы избежать прямого сношения с Ним Самим, но и этого никто никогда не может сделать. Человек не может уйти от личного решения в отношении Иисуса. Мы сами должны решить, как нам поступить с Ним, принять ли его или отвергнуть.

3. Пилат решил посмотреть, чего он может добиться компромиссом. Он велел бить Иисуса, рассчитывая, по-видимому, что это удовлетворит иудеев или хотя бы притупит остроту их враждебности к Иисусу. Но и этого ни один человек не может сделать успешно. Никто не может идти на компромисс с Иисусом - никто не может служить двум господам, мы можем быть либо за Иисуса, либо против Него.

4. Пилат решил испробовать уговоры. Он вывел Иисуса избитого и показал Его народу. Он задал им вопрос: "Царя ли вашего распну?" Он попытался обратиться к их чувству сострадания и милосердия и тем добиться перевеса в свою сторону. Но ни один человек не может рассчитывать на то, что призыв к другим заменит его собственное личное решение. Ни один человек не может избежать личного приговора и личного решения в отношении Иисуса Христа.

Под конец Пилат признал себя пораженным. Он предал Иисуса толпе, потому что не имел достаточно мужества принять правильное решение и совершить справедливый поступок.

Но здесь есть еще немного добавочного света, проливаемого на характер Пилата.

1. Здесь есть намек на его застарелое презрение. Он спросил Иисуса, царь ли Он, на что Иисус ответил вопросом, спрашивает ли он это, потому что сам так думает, или на основании того, что ему сказали другие? Пилат ответил: "Разве я иудей? Как можешь Ты ожидать от меня, чтобы я знал что-нибудь об иудейских делах?" Он не слишком гордился тем, что был вынужден вмешиваться в распри и суеверия иудеев. И вот именно эта гордость и делала его плохим проконсулом. Никто не может успешно управлять людьми без попытки понять их образ мышления.

2. Здесь проглядывает также своеобразное суеверное любопытство Пилата. Ему хотелось знать, откуда пришел Иисус, и он имел в виду не только место Его рождения. Когда он услыхал, что Иисус называет Себя Сыном Божиим, он еще больше забеспокоился. Пилат был скорее суеверным, чем религиозным и боялся, что тут может быть доля правды. Он боялся принять решение в пользу Иисуса из страха перед иудеями, но равно боялся решать и против Него, потому что в глубине сердца подозревал, что Бог имеет какое-то отношение к Нему.

3. В душе Пилата жила гнетущая тоска по чему-то. Когда Иисус сказал, что Он пришел засвидетельствовать об истине, Пилат не замедлил спросить Его: "Что есть истина?" Человек может задавать этот вопрос по-разному. Он может задавать его с циничным и насмешливым юмором. Английский писатель Бакон увековечил вопрос Пилата, когда написал о нем так: "Что есть истина?" - спросил шутя Пилат, и не остался чтобы ждать ответа". Однако не с циничным юмором произнес Пилат свой вопрос, и не был он вопросом человека, которому все равно, что ответят, но его броня дала трещину, Он задал этот вопрос задумчиво и устало.

По понятиям мира Пилат был человеком успешным. Он дошел почти до вершины римской служебной лестницы, был генерал-губернатором римской провинции, но чего-то все же не хватало. Здесь в присутствии простого и чем-то великого Галилеянина Пилат увидел, что для него истина все еще тайна, и что теперь он поставил себя в такое положение, в котором нет никакой возможности познать ее. Может быть, он шутил, но его шутка была горькой. Некто оказался свидетелем спора нескольких знаменитых людей на тему: "Стоит ли жить?" Он пришел к такому заключению: "Верно, что они шутили, но они шутили подобно шутам, стучащим в двери смерти".

Пилат относился к такому роду людей. В его жизнь вошел Иисус Христос и в тот миг он понял, чего ему не хватало. В тот день он мог найти все, чего ему не хватало, но у него не было смелости противостоять миру, невзирая на прошлое, и выступить за Христа ради славного будущего.

ИИСУС И ПИЛАТ (Иоан. 18,28-19,16 (продолжение))

Мы размышляли о толпе во время суда над Иисусом, и рассуждали потом о Пилате, а теперь приступим к рассуждениям о главном герое этой драмы - Господе Иисусе. Он изображен перед нами несколькими штрихами.

1. Невозможно не видеть в этом повествовании величия Иисуса. Нет чувства, что Он находится перед судом. Когда человек глядит на Христа, у него появляется ощущение, что под судом не Иисус, а он сам. Пилат, возможно, презирал многое у иудеев, но он не мог презирать Иисуса. Мы невольно ощущаем, что не Пилат здесь управляет событиями а Иисус. Пилат находится в полном замешательстве, беспомощно барахтаясь в запутанной ситуации, которой он не понимает. Величество Иисуса никогда не сияло так ярко, как в тот час, когда Он стоял перед человеческим судом.

2. Иисус говорит с исключительной прямотой о Своем Царстве Оно не от мира. Атмосфера в Иерусалиме всегда была накаленной, а во время Пасхи это был чистейший динамит. Римляне хорошо знали это и во время. Пасхи снаряжали дополнительные отряды солдат в этот город. Пилат же никогда не имел более трех тысяч человек в своем распоряжении: часть стояла в Кесарии, часть в Самарии, и не более чем несколько сот человек в Иерусалиме. Если бы Иисус пожелал поднять восстание и сразиться с ним, Он мог бы сделать это легко в любое время. Но Иисус дает совершенно ясно понять, что Его Царство не от мира сего, что оно не основано на грубой силе, а находится в сердцах людей. Он никогда не отрицал, что добивается победы, но это была победа любви.

3. Иисус говорит, зачем Он пришел в мир. Он пришел, чтобы засвидетельствовать об истине. Пришел, чтобы сказать людям правду о Боге, о них самих, о жизни. Дни догадок, поисков и полуправд прошли. Иисус пришел сказать людям правду. И это одна из главных причин, почему мы должны либо принять, либо отвергнуть Его. У правды нет остановки на полпути. Человек либо принимает ее, либо отвергает.

4. Мы видим физическое мужество Иисуса. Пилат велел бить Его. Приговоренного к такому наказанию человека привязывали к специальному столбу так, чтобы вся его спина была открыта. Бич делался из ремней или веревок или иногда веток. Ремни бича были усеяны шариками свинца или острыми кусочками кости. Они буквально рвали спину человека в полосы. Мало кто оставался в сознании во время избиения, некоторые умирали, другие совершенно лишались рассудка. Иисус же перенес это наказание. И после этого Пилат вывел Его к толпе и сказал: "Се, Человек!" Здесь снова типичное для Евангелия от Иоанна двойное значение. У Пилата было одно желание: вызвать у народа жалость. Он как бы говорил: "Смотрите, смотрите на жалкое, израненное, кровоточащее существо! Смотрите на Его несчастье! Неужели вы сможете погнать такого Человека на никому не нужную смерть?" Мы почти слышим перемену в голосе Пилата, когда он говорит это, и улавливаем восхищение глубоко в его глазах. И вместо того, чтобы говорить это полупрезрительно с тем, чтобы вызвать сожаление, он говорит это с восхищением, которого не может подавить. Слова, которые употребляет Пилат, звучат по-гречески хо антропос, что на разговорном языке означает "человек", но некоторое время спустя греческие мыслители называли так небесного человека, идеального человека, пример мужества. Что бы мы ни говорили об Иисусе, одно всегда останется верным: Его героизм не имеет равного себе в истории людей. Се действительно Человек.

ИИСУС И ПИЛАТ (Иоан. 18,28-19,16 (продолжение))

5. В этом суде над Иисусом мы видим независимость Его смерти от воли людей и верховную власть Бога над всем, Пилат предупредил Иисуса, что имеет власть отпустить Его или распять, но Иисус ответил ему, что он не имел бы никакой власти над Ним, если бы ему не было дано свыше, то есть от Бога. Распятие Христа от начала до конца не выглядит как случай с человеком, который оказался в безвыходном положении, над которым у него нет никакого контроля. Оно выглядит, как случай с Человеком, последние дни Которого были победоносным шествием к цели - Кресту.

6. Здесь также потрясающая картина молчания Иисуса. На многие вопросы Он не давал ответа Пилату. Он часто погружался в молчание. Он молчал перед первосвященником (Мат. 26,63; Мар. 14,61). Он молчал перед Иродом (Лук. 23,9). Он молчал, когда иудейские начальники жаловались на Него Пилату (Мат. 27,14; Мар. 15,5). Мы сами иногда попадаем в такое положение в разговоре с другими людьми, когда споры и рассуждения становятся просто бесполезными и лишними, потому что у нас нет ничего общего с ними, и мы как бы говорим на разных языках. Так бывает, когда люди действительно говорят на другом умственном и духовном языке. Страшно, когда Иисус не говорит с человеком. Нет ничего ужасней положения, когда ум человека настолько закрыт гордостью и самоволием, что ничего сказанное Иисусом не доходит до него.

7. И, наконец, очень может быть, что в этом суде над Иисусом есть драматическая кульминация, служащая ярким примером страшной иронии.

В этой последней сцене Пилат выводит Иисуса к толпе. "Он вывел Иисуса и сел на судилище, на место, называемое - Лифостротон, а по-иудейски Гаввафа (Иоан. 19,13). Это может означать мощенную мраморной мозаикой площадку, на которой стояло судилище. С этого места судья провозглашал свои официальные решения. Однако, в греческом тексте употреблены слова бема - судилище и кафицеин, сидеть - глагол, который может быть либо непереходным, либо переходным и может означать - сесть самому или посадить другого. Возможно, что Пилат последним насмешливым жестом вывел Иисуса к народу в старой багрянице и с терновым венцом на голове и каплями крови от него на челе, и усадил Его на судилище. Затем, указав на Него взмахом руки, спросил: "Царя ли вашего распну?" В апокрифическом "Евангелии Петра" говорится, что издеваясь, они усадили Иисуса на судилище и говорили: "Суди справедливо, Царь Израилев!" Иустин Мученик тоже говорит, что "они усадили Иисуса на судилище и сказали: "Будь нашим судьей". Может быть Пилат, насмехаясь, пытался изобразить Иисуса судьей. Если это было действительно так, какая в этом горькая ирония! То, что должно было служить издевательством, было на самом деле правдой и придет время, когда те, которые смеялись над Иисусом, как судией, встретятся с Ним пред Его вечным Судилищем. Тогда они вспомнят, как издевались над Ним.

ИИСУС И ПИЛАТ (Иоан. 18,28-19,16 (продолжение))

Мы рассмотрели главных персонажей на суде Иисуса: иудеев с их ненавистью, Пилата с преследующим его прошлым и Иисуса с Его спокойным и царственным величием. Но там были, несомненно, еще другие люди, которые были косвенными участниками этой сцены.

1. Там были воины. Когда Иисуса предали им на избиение, они развлекались со свойственной солдатам грубостью, приводя в исполнение повеление Пилата. Он царь? Значит Ему нужно достать облачение и корону. Они нашли для Него старую багряницу и сплели венок из терна и надвинули его Ему на лоб, а потом издевались над Ним и били Его по щекам. Они играли в игру, в которую обычно играли люди в древности. Воины бичевали Иисуса, насмехаясь над Ним. И все же из всех участников суда над Иисусом, меньше всего можно было винить воинов, потому что они не знали, что творили. Они скорей всего пришли из Кесарии и понятия не имели, что тут происходит. Для них Иисус был просто случайным преступником.

Здесь еще один пример горькой иронии. Воины насмехались над Иисусом, как над карикатурой царя, в то время, как Он был действительно Царем и притом единственным. Под шуткой скрывалась вечная истина.

ИИСУС И ПИЛАТ (Иоан. 18,28-19,16 (продолжение))

2. Последним участником этой сцены был Варавва, о котором Иоанн говорит весьма коротко. Про обычай отпускать одного преступника на праздник мы не знаем ничего, кроме того, что нам говорит Евангелие. Другие Евангелия несколько дополняют картину. Когда мы соберем всю информацию, то увидим, что Варавва был известным разбойником, принимавшим участие в восстании в городе, и совершившим по крайней мере одно убийство (Мат. 27,15-26; Мар. 15,6-15; Лук. 23,17-25; Деян. 3,14).

Само имя Вараввы интересно тем, что имеет два возможных происхождения. Оно может происходить от Вар Авва, что значит сын отца, или Вар Равван, что значит сын раввина. Не исключена возможность, что Баравва был сыном какого-нибудь раввина, совратившимся отпрыском благородной семьи и потому весьма возможно, что несмотря на то, что он был преступником, его любили в народе, как своеобразного Робин Гуда. У нас нет никакого основания думать, что Варавва был мелким жуликом или простым вором из тех, которые залазят по ночам в дома людей. Он был лестес, то есть разбойник, возможно из числа тех, которые наводняли дорогу в Иерехон, и в руки которых попадались запоздалые путники, или, что еще более вероятно, был одним из фанатиков, поклявшихся освободить Палестину от римского ига любою ценою, даже если это означало преступную жизнь, полную убийств и ограблений. Варавва был разбойник, но такой, у которого жизнь была- полна приключений, романтики и блеска, делавших его любимым героем толпы, и в то же самое время источником отчаяния для блюстителей порядка и закона.

У имени Вараввы была еще одна интересная сторона. Оно было его отчеством, подобно тому, как для Петра бар Ионин, сын Ионина, было отчеством, а собственным именем было Симон. Следовательно, у Вараввы должно было быть также и собственное имя. Существуют некоторые греческие манускрипты, и некоторые сирийские и армянские переводы Нового Завета, в которых Варавва назван именем Иисус. Такая возможность далеко не исключена, потому что имя Иисус в те времена было весьма распространенным, будучи просто греческой версией иудейского имени Иоша. Если это было действительно так, тогда выбор толпы был еще более драматичным, потому что тогда на предложение Пилата выдать им преступника, народ кричал: "Выдай нам Иисуса Варавву, а не Иисуса Назорея".

Выбор толпы был роковым. Варавва был человеком насилия и крови, избравшим разбой как средство для достижения цели. Иисус же был Человеком любви и кротости, и Его Царство было в сердцах людей. Трагедия истории людей в том, что на протяжении веков они избирали путь Вараввы, а путь Иисуса отвергали.

Никто не знает, как окончилась жизнь Вараввы, но в одном из своих произведений писатель Джон Оксенгам нарисовал воображаемую картину предполагаемого им конца Вараввы. Он пишет, что сперва Варавва не мог думать ни о чем, кроме свободы. Затем он начал смотреть на Человека, Который умирал, чтобы он мог жить. Это влекло его к Иисусу и он пошел за Ним, чтобы увидеть конец. Когда он смотрел как Иисус тащил Свой Крест, одна только мысль жгла его мозг: "Я должен был нести этот Крест, а не Он. Он спас меня!" Когда он глядел на Иисуса на Кресте, он думал об одном: "Я должен был висеть здесь, а не Он. Он умер за меня". Было ли это действительно так, или нет, мы не знаем, но одно можно с уверенностью сказать: Варавва был одним из грешников, за которого Иисус отдал Свою жизнь, чтобы спасти его.

17-22

КРЕСТНЫЙ ПУТЬ (Иоан. 19,17-22)

Не было более ужасной смерти, чем смерть посредством распятия. Даже сами римляне не могли думать о ней, не содрогаясь от ужаса. Цицерон заявил, что это "самая жестокая и ужасная смерть". Тацит говорил, что это "презрительная смерть". Первоначально этот метод был персидским. У персов земля считалась священной, и чтобы не осквернять ее телом преступника, они возносили его над землей. Его прибивали ко кресту гвоздями и оставляли так умирать в расчете, что орлы-стервятники и черные вороны закончат дело. Карфагенцы позаимствовали этот метод казни у персов, а римляне у карфагенцев.

Распинали только в провинциях, а не в самой стране, и то только рабов. Немыслимо было, чтобы римский гражданин умер такою смертью. Цицерон говорил: "Для римского гражданина преступно быть связанным, еще хуже быть битым, и почти подобно отцеубийству быть убитым; что же я могу сказать о смерти на кресте? Такое гнусное явление не поддается описанию, потому что нет слов, которыми можно было бы описать его". Но именно такой смертью, которой более всякой другой боялись в древнем мире, смертью раба и преступника, умер Господь наш Иисус.

Распятие всегда совершалось одинаково. После того, как дело было выслушано и преступник был приговорен, судья произносил роковую фразу: "Ибисад крусем - Ты пойдешь на крест". Приговор исполнялся сразу же: преступника ставили в центр между четырьмя солдатами, крест клали ему на плечи.

Бичевание обычно предшествовало казни, так что можно представить в каком состоянии было тело преступника. Иногда его еще подхлестывали плетью по пути к месту казни и подгоняли, чтобы он оставался на ногах до конца, до самого своего распятия. Впереди шел офицер с плакатом, на котором было описано преступление приговоренного, и его вели по многим улицам и переулкам, стараясь пройти как можно больше улиц на пути к месту казни. Для этого было две причины. Во-первых, чтобы как можно больше людей увидело позор преступника для острастки, а во-вторых, (это милосердная причина) чтобы видя плакат кто-нибудь мог еще высказать свидетельство в его защиту. В таком случае процессия останавливалась и преступника заново судили.

В Иерусалиме место казни называлось Лобным местом, а по-иудейски Голгофа. Оно было, по всей вероятности, за стенами города, потому что в городе не разрешалось никого казнить, но где именно оно находилось, нам не известно.

Лобное место, или как говорят другие переводы Черепное получило свое название по множеству страшных причин. Одно предание говорило, что оно было названо так потому, что череп Адама был похоронен там. Было также предположение, что оно получило свое название по той причине, что всегда было усеяно черепами казненных на нем преступников. Но вряд ли это было так, потому что по римскому закону преступник должен был висеть на кресте пока не умрет от жажды, голода и висения. Эта пытка могла иногда длиться несколько дней, но по иудейскому закону казненных полагалось снимать и погребать перед наступлением ночи. По римскому закону тело преступника просто отдавали на съедение стервятникам и бродячим собакам, и не хоронили вовсе, что было бы просто незаконно у иудеев, поэтому вряд ли иудейское место казни могло быть усеяно черепами. Скорее всего это место получило свое название от черепоподобной формы холма, на вершине которого оно находилось. Но так или иначе, такое название было страшным для места, на котором совершались страшные дела.

Итак, Иисус шел избитый, израненный, кровоточащий, с вырванными полосами кожи и мяса на спине, и нес Свой Крест на место казни.

КРЕСТНЫЙ ПУТЬ (Иоан. 19,17-22 (продолжение))

В этом отрывке есть еще две вещи, на которые мы должны обратить наше внимание. Надпись на Кресте была на трех языках: иудейском, греческом и римском. Это были языки трех великих держав древности. У Бога каждый народ играет свою роль в истории и каждый должен преподать какой-нибудь важный урок миру. Эти три державы тоже сделали свой вклад в мировую историю. Греция научила мир красоте формы и мысли. Рим научил мир законодательству и государственному управлению. Иудеи научили мир религии и поклонению истинному, живому Богу. Слияние всех этих вкладов явилось в Иисусе. В Нем мир увидел высокую красоту и высочайший разум Бога. В Нем был закон Божий и Царство Божие. В Нем был Сам образ Божий. Все, к чему стремился мир, и что когда-либо искал, осуществилось в полноте в Личности Иисуса. И потому не случайно все три языка тогдашнего мира назвали Его Царем. В этом была Божественная символика и промысел.

Несомненно, Пилат поместил свою надпись на кресте, чтобы раздражить и разозлить иудеев. Они только что сказали, что у них нет другого царя, кроме кесаря, и Пилат со злорадной насмешкой повесил свою надпись на Кресте. Иудейские начальники несколько раз просили его снять эту надпись или хотя бы изменить ее, но он категорически Отказался и ответил: "Что я написал, то написал". Здесь перед нами еще черта Пилата, человека неподатливого и неуступчивого, не отступающего ни на дюйм. Совсем еще недавно он колебался, не зная казнить ли ему Иисуса, или отпустить, но в конце концов позволил иудеям угрозами и шантажом сломить себя. Твердый в отношении надписи, он был слабым в отношении распятия. Иронией в жизни является то, что мы можем быть настойчивыми в мелочи и слабыми в вещах крайней важности. Если бы Пилат мог противостать вымогательской тактике иудеев и не позволить им принудить его подчиниться их воле, он остался бы в истории, как один из сильнейших и великих людей. Но потому, что он уступил в важном и отстоял второстепенное, его имя осталось покрытым позором. Пилат был человеком, который отстоял не то, что было важно, и сделал это слишком поздно.

ЗАМЕТКА О ВРЕМЕНИ РАСПЯТИЯ

В четвертом Евангелии есть одно большое затруднение на которое мы не обратили внимания, когда изучали его здесь мы можем коснуться его только слегка, потому что это по общему признанию неразрешимая проблема, о которой очень много написано.

Очевидно, что четвертое Евангелие и другие три Евангелия дают разные даты Распятия и высказывают различные взгляды на Последнюю Вечерю Иисуса с учениками.

Из синоптических Евангелий ясно, что Последняя Вечеря была пасхальной, и что Иисус был распят на Пасху. Нужно помнить, что иудейский день начинался на 6 часов вечера, что по нашему означает накануне. Пасха выпадала на 15-е число месяца Нисана, но 15-е Нисана по нашему началось 14-го Нисана в 6 вечера. Евангелист Марк выражается весьма ясно, когда говорит: "В первый день опресноков, когда закололи пасхального агнца, говорят Ему ученики Его: где хочешь есть пасху? мы пойдем и приготовим". Иисус дает им нужные распоряжения, и мы читаем далее: "И приготовили пасху. Когда настал вечер, Он приходит с двенадцатью" (Мар. 14,12-17). Несомненно, Марк стремился показать, что Последняя Вечеря была пасхальной и что Иисус был распят на Пасху. Матфей и Лука говорят то же самое.

С другой стороны евангелист Иоанн совершенно уверен, что Иисус был распят за день до Пасхи. Он начинает описание Последней Вечери такими словами: "Перед праздником Пасхи Иисус..." (Иоан. 13,1). Когда Иуда покинул горницу, все подумали, что он пошел за покупками для праздника (Иоан. 13,29). Иудеи не решались войти в преторию, чтобы не оскверниться перед Пасхою, чтобы им можно было есть пасху (Иоан. 18,28). Суд происходит во время приготовлений к Пасхе (Иоан. 19,14).

Здесь есть противоречие, для которого нет компромиссного объяснения. Правы либо синоптические Евангелия, либо Евангелие от Иоанна. Мнения богословов расходятся. Наиболее правильной кажется версия синоптических Евангелий. Иоанн же всегда искал скрытого смысла. В его описании Иисус был распят около шестого часа (Иоан. 19,14). Именно в этот час в Храме убивали пасхальных агнцев. Скорее всего, Иоанн так расположил события, что Иисус был распят точно тогда, когда закалывают пасхальных агнцев, чтобы в Нем увидели истинного Пасхального Агнца, спасшего народ, и взявшего на Себя грехи всего мира. По-видимому, синоптические Евангелия правы фактически, а Иоанн прав в отношении истины. Он всегда был более заинтересован в вечных истинах, чем просто в исторических фактах.

Полного объяснения для этого явного противоречия нет, но такое кажется нам самым лучшим.

23-24

ИГРОКИ У КРЕСТА (Иоан. 19,23.24)

Воины же, когда распяли Иисуса, взяли одежды Его и разделили на четыре части, каждому воину по части, и хитон; хитон же был не сшитый, а весь тканый сверху. Итак сказали друг другу: не станем раздирать его, а бросим о нем жребий, чей будет, - да сбудется реченное в Писании: "разделили ризы Мои между собою и об одежде Моей бросали жребий". Так поступили воины.

Мы уже видели, что преступник шел на место казни в сопровождении четырех воинов. Одним из приработков таких солдат была одежда казненного. У каждого иудея было пять предметов облачения: обувь, тюрбан, опоясание, хитон и внешнее облачение - халат. Пять предметов одежды приходилось в данном случае разделить на четыре части между четырьмя воинами. Они по жребию разделили вещи, а хитон остался. Хитон был бесшовный, весь сотканный из одного куска. Разрезанный на четыре части, он стал бы непригодным, и воины решили бросить о нем отдельный жребий. В этой яркой картине есть несколько пунктов, на которые мы обратим наше внимание.

1. Ни одна другая сцена не показывает так, как эта, равнодушия мира ко Христу. Там на Кресте Христос умирает в страшных муках, а у подножия Креста, как ни в чем ни бывало, воины бросают жребий об одежде Его. Один художник изобразил Христа, стоящим с широко раскинутыми пронзенными руками в большом городе. Мимо него течет толпа. Никто не обращает на Него никакого внимания, кроме одной женщины. А под картиной вопрос: "Или вам все равно, вам, проходящим мимо?" Трагедия даже не во враждебности мира ко Христу, но в равнодушии. Мир обращается с любовью Христа так, как будто она никому не нужна.

2. Существует предание, что Мария сама соткала бесшовный хитон и подарила Сыну в дорогу, когда Он выступил на Свое служение. Он был ее последним подарком Сыну. Если это правда, что весьма возможно, потому что у иудеев был такой обычай, тогда эта бесчувственность воинов, разыгрывающих последний подарок матери Сыну выглядит вдвойне ужасно.

3. Здесь есть еще нечто, сокрытое наполовину. О хитоне Иисуса говорится, что он был соткан сверху до низу без шва, но именно такого рода хитоны носили первосвященники. Вспомним, что обязанностью первосвященника было посредничество между Богом и человеком. По-латински священник называется понтифекс, что значит строитель мостов, и священник действительно занимается постройкой моста между Богом и человеком. Никто никогда не сделал этого так, как Иисус. Он есть совершенный Первосвященник, через Которого люди приходят к Богу. Мы видели снова, что во многих замечаниях евангелиста Иоанна есть два значения: внешнее и глубокое сокрытое. Когда Иоанн говорит нам о бесшовном хитоне, он не имеет в виду только одежду, которую носил Иисус, но то, что Он есть совершенный Первосвященник, открывающий совершенный путь в присутствие Бога.

4. И, наконец, мы видим, что и в этом случае является исполнение ветхозаветного пророчества: "Делят ризы Мои между собою и об одежде Моей бросают жребий" (Пс. 21,19).

25-27

СЫНОВНЯЯ ЛЮБОВЬ (Иоан. 19,25-27)

Под конец Иисус не был совершенно одинок. У Креста были женщины, которые любили его. Один толкователь говорит, что в те дни женщины были настолько пренебрегаемы, что никто не обращал внимания на учениц Иисуса, и, следовательно, эти женщины не рисковали ничем, стоя там у подножия Креста вблизи Иисуса. Такое объяснение неверно и бедно. Всегда было опасно поддерживать связь с тем, кого римская власть считала достойным распятия. Всегда опасно проявлять любовь к тому, кого ортодоксальная верхушка считает еретиком. Женщины были у Креста не потому, что были настолько незначительны, что ничем не рисковали, а потому что они любили, а любовь прогоняет страх.

Это была странная группа. О Марии Клеоповой мы почти ничего не знаем, но о других нам кое-что известно и мы остановимся немного на них.

1. Там была Мария мать Иисуса. Возможно, что она не все понимала, но она любила. Для нее присутствие у Креста Сына было самой естественной вещью, потому что она была Его Матерью. Иисус мог быть преступником в очах закона, но Он был ее Сыном. Вечная любовь материнства жила в сердце Марии, когда она стояла у Креста.

2. Там была ее сестра, которую Иоанн не называет по имени, (некоторые полагают, что здесь упомянуты четыре женщины, т.е. нужно читать: "сестра Матери Его (и) Мария Клеопова"), но о которой мы узнаем из других Евангелий (Мат. 27,56; Мар. 15,40). Это была Саломия, мать Иакова и Иоанна. Она пришла к Нему однажды и просила, чтобы Он дал ее сыновьям первые места Его Царства (Мат. 20,20), а Иисус показал ей, насколько негодны такие честолюбивые мечты. Саломия была женщиной, которая услыхала от Иисуса упрек и отказ, и все же она была здесь у подножья Его Креста. Ее присутствие говорит многое о ней и об Иисусе. Оно говорит о том, что у нее было достаточно смирения, чтобы принять упрек, и продолжать любить с не меньшей преданностью, чем раньше. Оно говорит о том, что Иисус мог упрекнуть так, что Его любовь просвечивала сквозь упрек. Присутствие Саломии урок для нас, как давать и как принимать упреки.

3. Там была Мария Магдалина. Все, что мы знаем о ней, это то, что Иисус изгнал из нее семь бесов (Мар. 16,9; Лук. 8,2). Она не могла забыть того, что сделал для нее Иисус. Его любовь спасла ее, а ее любовь была бессмертной. Ее лозунгом, написанным на ее сердце, было: "Я никогда не забуду того, что Он сделал для меня". Еще в этом отрывке есть нечто такое, что можно отнести к РЯДУ самых прекрасных явлений во всем Евангельском повествовании. Когда Иисус увидал Свою Мать, Он не мог не подумать о ее будущем. Он не мог поручить ее Своим братьям, потому что они еще не верили в Него (Иоан. 7,5). Иоанн вдвойне подходил для этого, так как был Двоюродным братом Иисуса, будучи сыном Его тетки (сестры Матери) и любимым учеником. Понятно, почему Иисус поручил Свою Мать именно Иоанну, а его Ей, чтобы они могли их одиночестве, когда Его уже не утешать друг друга будет о ними.

Есть нечто бесконечно трогательное в том, что Иисус, будучи в предсмертных муках, когда спасение мира было на весах, подумал об одиночестве Своей Матери в будущем. Он был старшим Сыном Матери, и даже в момент Его неслыханных страданий Он не забыл простых семейных отношений. Будучи уже на Кресте, Иисус больше думал о страданиях других, чем о Своих собственных.

28-30

ПОБЕДНЫЙ КОНЕЦ (Иоан. 19,28-30)

В этом отрывке мы встречаемся лицом к лицу с двумя сторонами страдания Иисуса.

1. Мы встречаемся с величайшим человеческим страданием. Будучи на Кресте, Иисус испытал мучения жажды. Когда Иоанн писал свое Евангелие приблизительно в 100 г. н.э., возникло новое направление религиозной мысли, которое называлось гностицизмом. Одним из опасных заблуждений гностицизма было то, что все духовное хорошо, а все материальное плохо. Из этого вытекали известные последствия. Одним из них было то, что Бог есть Дух и никогда не может принять на Себя тела, потому что тело материально, а все материальное худо. Поэтому гностики верили, что у Иисуса никогда не было настоящего тела. Они говорили, например, что когда Иисус ходил, его ноги не оставляли следов, потому что Он был чистым Духом в призрачном теле.

Далее они доказывали, что Бог никогда не может по-настоящему страдать, и, следовательно, Иисус не страдал по-настоящему, и прошел все стадии Креста без всякой боли. Думая так, гностики считали, что прославляют тем Бога и Иисуса Христа, когда на самом деле вредили Иисусу и Его делу. Для того, чтобы искупить человека, Он должен был стать Человеком. Вот почему евангелист Иоанн подчеркивает, что Иисус ощущал жажду, желая показать, что Он был подлинно Человеком, и подлинно перенес агонию Креста. Иоанн не щадит сил, чтобы доказать и подчеркнуть подлинную человечность и подлинные страдания Иисуса.

2. Мы встречаемся лицом к лицу равно и с торжеством Иисуса. Сравнивая четыре Евангелия, мы находим одну весьма примечательную вещь. Другие не говорят нам, что Иисус сказал "совершилось", но говорят, что Он умер с громким возгласом на устах (Мат. 27,50; Мар. 15,37; Лук. 23,46). Иоанн же не упоминает громкого возгласа, но говорит, что Иисус сказал "совершилось". Объясняется это тем, что громкий возглас и слово "совершилось" - одно и то же. По-гречески совершилось - тетелестаи и с этим победным возгласом на устах умер Иисус. Он не произнес "совершилось" унылым, побежденным голосом, а громким и победным возгласом, радостным потому, что победа была за Ним. Он казался разбитым и побежденным, когда висел на Кресте, но Он знал, что победил.

Последняя фраза в этом отрывке еще больше поясняет ситуацию. Здесь сказано, что Иисус преклонил голову и предал ДУХ. Иоанн пользуется тем же словом, которое выразило бы преклонение головы на подушку. Борьба Иисуса окончилась и битва была выиграна, и уже на Кресте Он познал радость победы и отдых человека, окончившего Свое служение, человека, который может теперь преклониться удовлетворенно и в полном покое.

Еще на две вещи нам нужно здесь обратить внимание. Иоанн упоминает просьбу Иисуса "жажду" в связи с пророчеством Ветхого Завета и видит в этом его исполнение. Он имеет в виду: "И дали мне в пищу желчь, и в жажде моей напоил;; меня уксусом" (Пс. 68,22).

Он говорит, что губка с уксусом была подана Иисусу на, иссопе. Стебель иссопа вряд ли подходил для такого дела, потому что он не был очень прочным и длинным. Это настолько невероятно, что некоторые богословы решили, что здесь ошибка, потому что очень похожее слово означает копье. Но Иоанн написал иссоп и имел в виду иссоп. Если мы возвратимся назад к первой Пасхе, когда израильский народ покидал Египет, мы вспомним, как ангел смерти должен был обойти все египетские дома и убить первенцев мужского пола. Израильтяне же должны были заколоть ягненка и помазать его кровью косяки своих дверей, чтобы ангел смерти, увидав кровь, прошел мимо. Древнее повеление гласило: "Возьмите пучок иссопа, и обмочите в кровь, которая в сосуде, и помажьте перекладину и оба косяка дверей кровию, которая в сосуде" (Исх. 12,22). Кровь Пасхального агнца спасала Божий народ от смерти. Кровь Иисуса должна была спасти мир от греха. Одно только упоминание иссопа должно было напомнить каждому иудею о Пасхальном Агнце Божием, чья смерть должна была спасти весь мир от греха и гибели.

31-37

ВОДА И КРОВЬ (Иоан. 19,31-37)

В одном отношении иудеи были более милосердными, чем римляне. Когда римляне по своему обычаю распинали кого-то, они оставляли жертву умирать на кресте. Казненный мог висеть днями под палящим солнцем и в холоде ночи, мучимый жаждой, терзаемый комарами и мухами, ползающими по его растерзанному телу. Часто люд